Всерьез (ЛП)

О господи, он. За столом сидел Боб, бессмертный, неизменный, наводящий ужас Боб, который оглядел меня сегодня с той же слишком много знающей, слегка надменной симпатией, что и лет двадцать назад.

— Добрый день, Боб, — пробубнил я, вновь став тихим, потерянным и восемнадцатилетним.

Тоби ввалился за мной и теперь поглядывал на нас с нескрываемым любопытством.

— Вы его знаете?

Боб хитро прищурился.

— Лоренс Дженнингс Дэлзил, девяносто пятый год, отделение медицины. Конечно, знаю.

— Я забронировал комнату, — попытался вставить я, пока не случилось чего хуже.

— Полагаю, вы здесь для встречи с доктором Ли.

«Доктор» Ли? Меня он доктором не называл ни разу, даже когда полагалось по званию. Всегда «мистер» и непременно с этим его тоном едва заметного раздражения. Но я обнаружил, что лишь покорно киваю в ответ.

— Редкого обаяния джентльмен наш доктор Ли. — Боб достал огромную амбарную книгу в кожаном переплете. В двух шагах от него стоял компьютер, но естественно, о том, чтобы сверяться не по книге, и речи не шло. Сощурившись, он принялся просматривать исписанные мелким подчерком страницу за страницей.

— Как поживает миссис… — Черт, забыл фамилию. — Как ваша жена?

— Что вы, мистер Дэлзил, она давно умерла.

Повисла ужасная пауза.

— Ради бога, простите, пожалуйста.

— Шучу. Шейла в добром здравии. — Он перелистнул страницу. — Ах, вот, вы в Новом здании, третий этаж.

Тоби зажимал рот обеими руками, но сквозь них все же пробивались писклявые смешки.

Боб повернулся к необъятной решетке у себя за спиной и с огромным церемониалом снял ключ с одного из крюков. Он поднес к глазам ярлык, подвергнув его такому тщательному осмотру, который Земля не видела, надо полагать, со времен Моисея, откопавшего в горах некие скрижали. Наконец Боб шлепнул ключом по столешнице.

Боже упаси передать его прямо мне.

Я вздохнул и убрал ключ в карман.

— Благодарю.

Моя рука уже лежала на ручке двери, а нога переступала через порог, когда Боб окликнул своим противным монотонным голосом:

— Ах да, и мистер Дэлзил?

— Да?

— Вы же не собираетесь оставлять гостя на ночь, полагаю?

Я резко обернулся.

— Господи боже, мне тридцать семь лет. И мне… мне… мне можно. — В мыслях оно звучало более твердо и менее жалобно.

Боб сморгнул и царственно махнул рукой на прощание. На этот раз я уже почти успел закрыть дверь.

— Ах да, и мистер Дэлзил?

Я стиснул зубы.

— Что?

— С возвращением.

Во дворе Тоби зашелся истерическим смехом, и я ждал с, тешу себя мыслью, впечатляющей терпеливостью, пока он успокоится.

— Это просто… — задыхался он, — дурдом на выезде.

— Ну да, здесь своеобразные традиции.

Он снова взял меня под руку.

— Тебе тут правда нравится, да?

— Часть меня всегда будет считать Оксфорд домом. — Мы пересекли двор и, миновав часовню, вошли в медовый сумрак крытой аркады. Парное эхо наших шагов расходилось от каменных плит. — Тут произошли одни из самых важных событий моей жизни. Здесь я вырос, здесь понял, кто я такой. Здесь впервые влюбился. Занялся сексом. Напился. Попробовал травку. Не спал всю ночь, разговаривая с людьми, которые меня понимали.

— Господи. — Тоби опять остановился в изумлении. Последние лучи заходящего солнца пролились на каменную кладку и пересекли ухоженный газон. — Тут так красиво, что аж глазам больно. У меня такого никогда не будет, да?

— Оксфорда?

— Да всего, о чем ты рассказал.

Сердце болезненно сжалось. Если честно, я не знал, как говорить об этом с Тоби. Я прожил на свете дольше — куда дольше — и у меня должны найтись какие-то для него ответы, но их не было. И несмотря на все сказанное на Рэдклифф-сквер, попытки предложить ему… что? наставления?.. слишком сильно отдавали отеческой заботой.

— Дело не в том, где ты, — сказал я так мягко, как мог. — Эти вещи произойдут сами собой, потому что тебе девятнадцать и у тебя вся жизнь впереди.

Он пробежался кончиками пальцев по стене.

— Не знаю, не чувствую я, что она впереди. Скорее, что уже взяла и свалила в туман.

— Почему? Что произошло?

Он только пожал плечами.

И мне не хотелось портить наш… Черт, да никакой это не мини-отпуск и уж точно не просто отпуск. Но все равно не хотелось портить что-бы-это-ни-было, требуя ответов, которые он не желал мне давать. В конце концов, куда спешить? Всегда можно попробовать в другой раз.

Мы вышли на лужайку перед Новым зданием, и Тоби шумно втянул ртом воздух.

— И это «новое» здание?

Через еще один отутюженный газон от нас возвышался образец симметрии георгианской эпохи с его сводами и высокими окнами с декоративными переплетами.

— Ну, по сравнению с пятнадцатым веком, восемнадцатый считается новым.

— Да это просто, — опять покачал головой Тоби, — сдуреть можно.

— Если хочешь, давай покажу тебе Уэйнфлит. Он стоит на том берегу реки за супермаркетом, хотя в мое время вместо супермаркета была "наливайка".

— Ты там жил?

— Да, на первом курсе. Это такой бетонный уродец из семидесятых. Они есть во всех колледжах, просто некоторым лучше удается их спрятать.

Тоби улыбнулся, и тот узел непонятно чего внутри меня развязался вновь.

Когда мы шагали между гладкими, как стекло, газонами ко входу в здание, он пробормотал: