Всесильный

Восхитительный уродец

Родился я в маленьком городишке. Но это теперь я говорю — маленький. А тогда окружение казалось мне беспредельным. Дом наш был большой, трехэтажный. Таких было всего два. Напротив, через дорогу, стояли длинные бараки, там жили чертежники, я называл их строение «чертежитие», чем очень их веселил. Своих детей они еще не нажили.

За соседним домом начинался «хитрый» рынок — толкучка. Нам с Валериком заходить туда не следовало, да мы и не заходили: всё и так было хорошо видно. Женщины продавали там ерунду — всякие тряпки, а у мужчин было разложено на газетах много интересного: инструменты, трубки, никелированные детали, линзы и много еще чего непонятного. Мы только, бывало, заскакивали ненадолго, хотелось рассмотреть эти богатства поближе. И тут же поворачивали обратно. Иногда там выступали клоуны, Тогда мы ходили с мамами.

Мне уже шел четвертый год, а Валерик был на два месяца старше и лучше разбирался в жизни. И он метко стрелял из рогатки: ему даже удалось попасть в лампочку над подъездом — я видел сам. Когда мы играли вдвоем, Ленька из соседнего дома не брызгал в нас водой из своей клизмы.

Однажды, когда из передвижного цирка выкарабкался ручной медведь, все в страхе разбежались, и рынок моментально опустел. Но мы-то понимали, что медведь ученый и совершенно безобидный. Сокровища, разложенные на газетах, остались без хозяев и, как бы, принадлежали теперь нам. Столько нам было даже не нужно. Но Валерик знал, что хозяева потом, когда уведут медведя, вернутся за своим добром и лучше ничего не трогать.

Самое интересное начиналось за рынком. Там был пустырь, на котором росли камыши, стояла старая сломанная машина и жили собаки. За пустырем белели солдатские палатки, и в них всегда что-то происходило: строевые занятия, переклички, танцы и драки. В палатках даже иногда стреляли, так говорил Лобан. Он уже был почти взрослый и ходил в школу. Но мы с Валериком стрельбы не слышали ни разу, хотя внимательно прислушивались, стоя за углом столовой. На пустырь нам заходить не разрешали. Здесь время от времени останавливался цыганский табор, и могло случиться всякое, так говорили наши соседки.

За палатками виднелись трубы завода, дым доносился и до нас. Завод был военный, и никто не знал, чем он занимается. Одни говорили — делает патроны, другие, что самодвижущиеся торпеды, в которых садятся японские камикадзе. Там работали наши родители. Они, конечно, всё знали, но с нами не делились, чтобы мы не скоро состарились. Но мы и так, каждый день узнавали что-нибудь новое. Случалось такое, чего, казалось бы, и быть не могло.

Как-то летом я гулял около нашего дома, ожидая, когда выйдет Валерик. У тротуара стоял мотоцикл, что-то у него сломалось, и он никак не заводился. Я ходил по тротуару около мотоцикла: шагал напролом, а прохожие меня обходили. Вдруг прямо перед собой заметил маленького уродца. Толстячок, помладше меня. Весь он был черный, у него совсем не было толщины, и он немного шевелился. Я никогда раньше его не видел и он не был похож ни на кого! Ясно было, что уродец живой, и я сразу понял, что он имеет какое-то отношение ко мне. Как будто следил за мной и обезьянничал. Я отошел от него, а он — за мной. Я перешел на другое место, потом побежал и остановился. Мы покачали головами. Было видно, что он не передразнивает и совсем не вредный. Такой же, как и я. Ну, не совсем такой. Это было удивительно, чудеса, да и только. На свете есть кто-то смешной и славный! Не понравится это Леньке.

— Эй, ты кто? — Спросил я уродца. — Может быть, мы теперь всегда будем вместе?

Оглянулся — никто ничего не замечает. А странно, столько всего нового кругом… В этот момент ко мне подбежал Валерик, и я сразу поделился с ним своим открытием.

— Смотри, кто у меня есть! — показал я рукой.

— Что ты там нашел? — Не понял он и наклонился. — Вон тот камешек?

Я посмотрел и с ужасом заметил, что любимый уродец почти исчез. А потом совсем пропал. И на улице стало даже прохладнее и темнее. Было такое ощущение, как будто я почти что умер. Ничего объяснить Валерику я не мог, он бы мне всё равно не поверил. Мы стали вместе рассматривать, как чинят мотоцикл. Валерик что-то мне рассказывал, не помню точно что. И вдруг уродец появился опять.

— Смотри, скорей, — шепотом сказал я, чтобы не спугнуть уродца.

— А-а… Знаю, — не выразил удивления Валерик. — Это у всех есть, и у меня тоже. Вон, рядом. Мне показывал папа. Называется — тень.

Я понял, что Валерик не видит в этом ничего особенно интересного. Никакой тайны, всё сразу объяснил папа. Мы стали обсуждать, откуда берется тень, когда солнце выходит из-за туч. И наши уродцы тоже это обсуждали. Странно, я не испытывал разочарования оттого, что тень есть у всех, все об этом знают и возникает она очень просто. Поразительное ощущение волшебства, таинства, мистической загадки, открытия осталось со мной навсегда.