Вся пани Иоанна. Том 2

Пани Бобрек долго молчала, а потом соизволила вспомнить, что да, сюда приходила какая-то обожательница пана Бартоша, который выносил ее с трудом, вел себя холодно и сухо. Кем была эта женщина, Анна Бобрек не знает. Действительно, высокая брюнетка с такими пышными волосами, что невольно закрадывалась мысль о парике, довольно упитанная, как говорится, в теле. Появлялась она довольно редко и давно, вроде как сразу после того, как Анна Бобрек тут поселилась. А потом эта дама исчезла с горизонта, и Анна совсем про нее забыла. Она искренне извиняется, что раньше не вспомнила.

— А я такую видела, — задумчиво проговорила Эва — Раз в жизни. Не знаю, почему сейчас вдруг это выскочило из подсознания.

После крохотной паузы Эва показалась дяде и комиссару куда интереснее, чем все следствие с приложениями.

— Где и когда? — сурово вопросил дядя.

Эва очнулась от глубоких размышлений.

— Понятия не имею. Но она прямо-таки стоит у меня перед глазами: здоровенная такая, потрясающая, форменная валькирия…

— Это потому, что я красочно и образно рассказываю, — скромненько предположил Возняк.

— Ты уверена, что на самом деле что-то видела, а не просто вообразила?

— Гарантирую, что видела. Но давно, и с чем-то это у меня ассоциируется. С каким-то приключением или с чем-то в этом роде.

— С каким еще приключением?

— Моим собственным, личным. Еще в школе, я же говорю, это было давно. Тогда у меня было первое настоящее достижение в жизни, и эта баба почему-то у меня с тем успехом ассоциируется…

— Ты ее в школе видела?

— В школе? Нет. Где-то еще… Не помню. Надо как следует поднапрячь мозги.

Оба — и Гурский, и Возняк — принялись с энтузиазмом подсказывать ей разные места, но Эва только строила гримаски и качала головой.

— И когда у тебя было это чудное виденье? Когда ты такую тетку видела?

— А когда вам надо, чтобы я ее видела? Ну, чтобы вам это пригодилось? Минутку. А вообще-то, в чем дело и что за история? Потому что я ничего не знаю. Про какой-то скелет краем уха слышала, в последнее время о каких-то зубах все говорят, но ведь дядя знает, что я по работе никаких вопросов не задаю. И ничего никому не рассказываю. Я много чего слышала, только все какое-то путаное и непонятное. Расскажите по порядку, может, я и пойму, при чем тут моя биография.

Действительно, Эва о таинственном деле не имела никакого понятия. У дяди в кабинете она бывала редко, да и не каждую интригующую подробность здесь громогласно обсуждали при посторонних.

Рассказать ей все? Так не делается, но ведь она почти уже юрист, сама рвется в следственные органы, и все-таки… Ну что, рискнуть?

— Заранее прошу прощения, и никто этого пока не слышит, но я бы ей все рассказал, — решительно выпалил Возняк, который знал Эву с тех пор, как начал свою карьеру в следственном отделе.

— Я тоже, — буркнул Гурский. — Так вот, слушай. Пять лет и четыре месяца тому назад на участке, где сажает цветочки твоя тетка по матери, нашли скелет мужского пола, без головы. Он к тому времени лежал там уже лет пять…

— Это проверено, — с жаром заверил Возняк и принялся рассказывать дальше, потому что он при всем присутствовал. Рассказывал он в общих чертах, пока без подробностей.

Эва слушала молча, нахмурив брови и старательно высчитывая время.

— Ну вот, у меня в голове уже проясняется. Начинает проясняться. Как раз тогда примерно я и достигла того ошеломляющего успеха… Конец учебного года… Та-а-к, а при чем тут теткин участок? А, вспомнила! При том. «Эмансипированные женщины», помню: тогда еще дождь шел, я его пережидала и едва успела…

Эва надолго замолчала. Гурский попытался ей помочь.

— А что это был за успех?

— Я должна была написать работу, что-то вроде сочинения: мой личный взгляд на роман «Эмансипированные женщины», что-то в этом роде. А я злая была, как змея, потому что промокла. Стояла жара, а дождь вообще не принес прохлады. Было самое начало июня. И от злости я написала просто какой-то детектив. Дескать, легко можно было доказать и разоблачить, что Казик Норский влюблен вовсе не в Аду, а в ее денежки, тогда и у этой дурочки Мадзи Бжеской глазки бы открылись. Результат был термоядерный: меня напечатали во всех школьных стенгазетах, а потом и в молодежной прессе. Мою писанину два года разбирали в школе как обязательную литературу. Просто умереть-не-встать-проснуться-в-Мадриде! Меня подозревали в плагиате, только никто не смог придумать, у кого я стибрила свои рассуждения. До самой смерти не забуду, даже если двести лет проживу, потому что никаких литературных амбиций у меня отродясь не было, и я насмерть перепугалась. Ну вот, среди сопутствующих обстоятельств и маячит эта самая валькирия.

Гурский и Возняк устроили ей форменный допрос.

Гурский вспомнил какую-то замшелую сенсацию в семье брата. Тогда он не обратил на нее никакого внимания, но что-то помнил. Эва выкапывала из памяти все больше и больше.

— Минутку, — перебила она — Где именно все это случилось? Я имею в виду этого вашего покойника. Кто его нашел и где?