Вся пани Иоанна. Том 2

— В котором из этих мужчин вы узнали… — Он хотел было сказать «покойного», но решил, что это уже верх глупости: в конце концов, никто из четверых мужчин за стеклом покойником не был. Поэтому досказал фразу так: —…пана Бартоша?

Анна оторвала взгляд от экспонатов за стеклом, посмотрела на комиссара, как на дебила, и спокойно ответила:

— Не пана Бартоша, а его сына. Он выглядит, как; отец, но даже если бы Бартош был жив, а его смерть была бы фальшивой, сейчас он наверняка выглядел бы старше. Сын выглядит, как отец двадцать лет назад. Это вон тот, четвертый. Первый справа.

Возняк позавидовал самообладанию Анны Бобрек и проклял себя за идиотский вопрос, но мужественно продолжал:

— Вы уверены, что это тот самый юноша, которого вы видели когда-то, двадцать лет назад?

— Около двадцати. Может, раньше. Да, я уверена.

Приехала Росчишевская вместе с совершенно не нужным Возняку Патриком, но комиссар впустил и его — не жалко, пусть посмотрит.

Росчишевская бросила взгляд, тихо ахнула и нахмурилась.

— И что это такое? Шайка преступников? Вот тот, последний… справа. Я не верю, что это живой Бартош, он выглядел бы куда старше, хотя тоже был бы первым парнем на деревне. У Бартоша был сын?

— Вы так считаете?

— Я ничего не считаю, но если это не манекен…

— Нет. Он живой и настоящий.

— В таком случае это может быть только его родной сын. В крайнем случае — каприз природы. Откуда вы его выловили?

— Да так, он нам случайно попался…

В отделение приехала Марленка. Возняк как можно скорее выгнал этих двоих, потому что каждого свидетеля он проверял отдельно. Он пожалел, что не поставил в пару Росчишевскую с Иоанной, но было уже поздно. Комиссар занялся Марленкой. Она посмотрела через стекло и воскликнула:

— Ой! Мамочки, это же дядюшка! — Ну нет, это невозможно… Так значит, у него и в самом деле был сын! Это он и есть, наверное? Интересно, откуда он тут взялся?

Возняк с явным удовольствием подумал, что потом сможет ей все рассказать, настроение у него поднялось, но в данный момент он был вынужден действовать строго в официальной роли. Тем более что появился Феликс в обществе двух дам. Поэтому Возняк отослал Марленку к уже использованным свидетелям и занялся прибывшими.

Получилось не совсем так. Сперва инициативу перехватили спутницы Феликса.

Паулина и Леокадия были смертельно обижены на Феликса, что вокруг такое творится, он что-то знает, а с ними не делится. Недопустимо! Их снедало любопытство, и теперь, когда участок отнимал не так много времени, они решили влезть в самое сердце убийственной тайны.

Леокадия первой заметила объект всеобщего интереса.

— Батюшки! — воскликнула она в изумлении. — Это что такое? Неужто еще один такой нашелся? Что это значит?

Паулина почти обиделась:

— Вот именно, глупые шутки. Сначала нам показывают его на картинке, к тому же лысого, и говорят, что он помер, а теперь оказывается, что он живехонек, и нам снова велят его рассматривать. Ну да, этот тот самый тип, который когда-то у нас бывал, только моложе. Как им это удалось?

— Омолаживающие процедуры, — живо и ехидно подсказала Леокадия. — Пластическая операция. В таинственных целях следствия.

— Да плевать я хотела на их цели следствия! Если он жив, пусть в конце концов доделает оранжерею, потому что, на мой взгляд, она нужна.

— Значит, вы узнаете… — начал Возняк официальным тоном и тут осознал, что должен был спрашивать вовсе не этих баб, а Феликса. И не о покойнике шла речь, а о том, что нашелся его сын. Это не имело никакого значения, потому что дамы и так не дали ему слова сказать.

Леокадия его и вовсе не слушала.

— Я предпочитаю мыслить логически, хотя признаю, что деяния следственных органов превосходят мои умственные способности. Насчет омолаживающих процедур я сомневаюсь, это тебе не разведка и не контрразведка, обычный отдел по расследованию убийств. Надеюсь, я никого не обидела. Тут никто не занимается глупостями с таким украшательством, поэтому, коль скоро в нашем компосте лежал настоящий пан Бартош, этот господин тут может быть только его сыном. Для брата он слишком молод. А на живого моя память реагирует лучше, чем на картинку.

— Меня их штучки-дрючки не касаются, — упрямо капризничала обиженная Паулина — Мне все равно, кто из них живой, пусть этот живой доделает нашу оранжерею, и все тут!

— И через неделю ты сама же скажешь, что оранжерея не нужна!

Тут в разговор вступил Феликс, до сих пор не проронивший ни слова, страшно смущенный и сконфуженный. С отчаянным смущением он посмотрел на Возняка.

— Очень прошу прощения, но речь, кажется, идет об опознании сына не совсем светлой памяти пана Бартоша? Сын у него был, я это знаю. Об этом знает также семья Ключник, Рыкса и Анзельм. Я лично видел его только раз, мальчиком школьного возраста.

— Вы узнаете его сейчас как взрослого человека? — быстро вмешался Возняк, потому что Паулина с Леокадией уже раскрывали рты.

— Да, конечно. Последний в ряду, у него номер четыре. Сходство настолько поразительное, что, даже зная о смерти отца, его можно легко перепутать с сыном. Аж дух захватывает.