Вся правда и ложь обо мне

Меня с кем-то перепутали. Приняли за Джо, а я не Джо. Пакет предназначался для нее, кем бы она ни была, а его отдали мне. Открываю пакет и нахожу там сырные шарики, бутылочку воды и немного денег. Их хватит на кофе и еду. Залпом выпиваю воду и замираю, тяжело дыша и надеясь, что меня не вырвет.

Когда желудок наконец успокаивается, осторожно надкусываю сырный шарик. В нем ветчина, этого я не ожидала. Бегу в море на трясущихся ногах, не хочу, чтобы кто-нибудь увидел, как меня тошнит. Желудок сжимается и извергает содержимое в воду: рвоты на удивление много, хотя я почти ничего не ела, в воде она расплывается, стайка мелких рыбешек появляется неизвестно откуда и подъедает ее.

Немного отдышавшись, возвращаюсь на пляж. Вся выпитая вода пропала даром, я опять обезвожена. Теперь, когда я знаю, что в шариках ветчина, я ем их медленно, один за другим. Они насыщают меня, я чувствую себя лучше и сильнее.

Незнакомец оставил мне еду. Жутковато. Кто-то следил за мной, и помог мне, и, возможно, этим спас мне жизнь. Знать бы, кто это был и почему, за кого меня приняли и кто такая Джо. Представляю себе еще одну бездомную девчонку по имени Джо. С ней мне было бы не так одиноко.

Пойду куплю еще воды, потому что от жажды у меня путаются мысли. Дотащусь до Росиньи, выпью воды и кофе. Тот, кто помог мне, – прямая противоположность незнакомцу, который вчера, пока я спала здесь же, на этом самом пляже, вытащил у меня все деньги. Поднимаюсь и иду, представляя рядом некую Джо, – от этого становится легче.

Наконец я добредаю до цели, я взмокла, голова гудит, ноги нестерпимо ноют. Захожу в первое же попавшееся кафе, вымученно улыбаюсь, прошу кофе с молоком – может, от молока у меня прибавится сил. Воду пью так медленно, как только могу. Заказываю два сырных шарика, что для меня роскошь, ведь я уже съела несколько с ветчиной. Про избалованную девчонку, которая в отеле наваливала горы еды на свою тарелку, хотя даже голодной не была, я не думаю. Зато вспоминаю, как Ана-Паула дала мне тарелку риса с тушеными бобами на острове Пакета. Может, когда-нибудь я попробую вернуться туда. Буду жить с ней и помогать растить малыша. Даже Бэлла станет хорошо относиться к этому ребенку, ведь Ана-Паула была так добра к нам.

Ребенок. Эта мысль способна сломать меня, я отгоняю ее.

Когда дольше торчать в кафе уже неприлично, иду к прилавку, чтобы расплатиться. Женщина за другим столиком, толстуха средних лет, слишком уж заинтересованно посматривает на меня. Опускаю голову и отворачиваюсь. Да, сама знаю: я выгляжу странно и дико. Как белая и лысая бомжиха. Естественно, все пялятся на меня. За тем же столиком сидит еще одна женщина с длинными спутанными волосами, она тоже некоторое время глядит на меня.

– Вы говорите по-английски? – спрашиваю я у хозяйки кафе. На всякий случай, а что такого?

– Говорить по-английски? – Она кивает и кричит куда-то за спину.

Я жду, что на зов придет еще кто-нибудь из взрослых, а появляется совсем маленькая девочка. У нее блестящие шоколадные глаза-пуговки, она застенчиво прячет лицо.

Женщина указывает на футболку девочки – белую, чистую и отутюженную. На ней красными буквами вокруг логотипа написано «Школа английского в фавеле».

– «Школа английского в фавеле», – читаю я и пытаюсь поймать взгляд девочки. – А ты говоришь по-английски? – обращаюсь я к ней, хотя и понимаю, что нет, ведь ей года три, самое большее – пять. Не знаю точно, я в детях не разбираюсь.

«Школа английского в фавеле».

– «В небе звездочка сияй», – поет малышка, я смеюсь, пою вместе с ней, и она наконец смотрит мне в глаза и тоже смеется.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я и присаживаюсь на корточки, чтобы наши лица были на одном уровне.

Я уже несколько дней ни к кому не подходила так близко – если не считать того типа, который хватал меня за ногу.

– Меня зовут Ана, – отчетливо выговаривает она – просто прелесть, какое же она чудо! У меня аж слезы наворачиваются. Я тоже когда-то была идеальной малышкой. Так мне казалось. Я ведь не знала, что я с самого рождения испорченная и вообще второй сорт.

Я указываю на себя.

– А меня зовут… – Я медлю. Не Элла. И не Лили. Мне нужно новое имя, и оно должно быть самым обычным. Латиноамериканским, чтобы не выделяться. Понятия не имею, каким именем назваться, а потом вдруг понимаю, что пауза слишком затянулась – это понятно даже малышке. И я говорю первое, что приходит в голову.

– Паула, – я произношу это имя так же, как делала Ана-Паула на острове. Девочка кивает. Она Ана, а я – Паула.

– Привет, Паула, – говорит она. – Приятно познакомиться.

– И мне тоже очень приятно.

Протянув руку, малышка гладит меня по голове, и я разрешаю ей. Я беседую по-английски с ребенком, который едва научился ходить. У меня в желудке еда и кофе, поэтому кажется, что весь мир вокруг стал чуть-чуть лучше.