Вся правда, вся ложь

— Допустим, он ударил ее сразу… — Я покачала головой, сообразив: мое предположение никуда не годится, труп женщины, судя по пятнам, лежал довольно далеко от двери, а о том, что его сдвигали с Места, бывший ничего не говорил. — Дверь открывается в комнату. Он спрятался здесь, дал ей возможность пройти вперед и ударил ножом. Первый его удар оказался практически смертельным, поэтому она не сопротивлялась.

— Ага, — кивнул Берсеньев без тени иронии. — Хотя есть еще вариант. Она увидела человека, бояться которого ей и в голову не пришло.

— Ты опять за свое? Отпечатков обуви Одинцова на лужайке не было, значит, он вошел со стороны улицы, а пройти через кухню так, чтобы Ирина его — не увидела, попросту не мог…

— Ладно, будем придерживаться твоей версии, но следы ботинок сорок третьего размера в комнате отсутствовали.

— Он мог разуться, — буркнула я.

— На веранде, надо полагать?

— Вот именно. Убив женщину, он сбежал, прихватив орудие убийства.

Берсеньев, перестав обращать на меня внимание, поднялся на второй этаж. Я сочла это излишним, устроилась за барной стойкой и еще раз огляделась. Почти сразу возникло странное чувство: будто, кроме меня, в просторной комнате был еще кто-то… Я поежилась, холодок пробежал по спине. В голову полезли самые нелепые мысли, хотя в ту минуту я таковыми их не считала. Душа человека до сорокового дня присутствует среди живых, здесь, на земле, и только потом отправляется в неизвестность…

— Ирина? — точно против воли пробормотала я. За спиной что-то со стуком упало, я резко повернулась, сердце застучало с утроенной скоростью. Все вещи на местах… Я вытерла вспотевший лоб и попросила: — Помоги мне… — И тут же покачала головой в досаде. — Великий сыщик, мать твою, с духами начала разговаривать… Осталось купить круглый стол и заняться спиритизмом. — Ирония вкупе с досадой вовсе не избавили от внезапного беспокойства. — Эй, — громко позвала я Берсеньева, находиться в кухне одной не было никакой возможности…

Сергей Львович возник на лестнице и спросил:

— Ты что, с привидением столкнулась? Вид у тебя малость нездоровый…

— Нашел что-нибудь? — спросила я, силясь вернуть себе душевное спокойствие и мало веря в чужую удачу.

— Альбом с фотографиями, компьютер, — ответил Берсеньев, спускаясь. — Там тоже много фотографий, но вряд ли они нам помогут.

— А почтовый ящик?

— Она переписывалась с некой Людой. На первый взгляд ничего интересного. Та самая подруга, с которой они работали в библиотеке?

— Уверена, следователи с ней уже беседовали. Пойдем отсюда, — попросила я. Берсеньев внимательно посмотрел на меня и кивнул.

Мы направились к входной двери, я резвой рысью, он не торопясь, зачем-то заглянул в котельную, но этого ему показалось мало, и он решил ее как следует осмотреть. Его внимание привлекла стиральная машина, стоявшая здесь. Сергей Львович с самым серьезным видом ее разглядывал, я заподозрила, что он надо мной издевается, и спросила:

— Интересно?

— Так себе. Но на кое-какие мыслишки наводит. Я подошла, встала рядом и целую минуту таращилась на стиральную машину, после чего с прискорбием констатировала: никаких особенных мыслей она не вызывает, и окончательно решила, что Берсеньев просто издевается. Собралась вопить «Придурок», — но тут он ткнул пальцем в дисплей машины.

— Быстрая стирка, пятнадцать минут.

— И что? — пытаясь отгадать, куда он клонит, просила я.

— Очень полезная функция. Ему не нужны были сухие ботинки. Завернул штаны повыше и рванул к реке в одних носках. Вернулся и бросил их в стирку.

— Что за хрень, а? — не выдержала я. — Почему тебе так хочется, чтобы убийцей был он?

— Если честно, мне по фигу, кто ее убил, — с усмешкой поведал Берсеньев. — Я просто прокручиваю все возможные варианты.

— Даже самые идиотские, — кивнула я. — Я уж молчу о том, что в таком состоянии стирать носки… Но он ведь мог предположить, что следователь обратит внимание на его постирушку. За пятнадцать минут их выстирать возможно. Но высушить…

— Верно. Толковый следователь и внимание обратит, и в корзину с грязным бельем заглянет. А знают, вопросы бы возникли. Но… в первые несколько часов следователей очень занимал дворник-таджик. Одинцов же мог поступить куда проще: надеть носки на себя… А чтоб не оставлять на полу мокрых следов, надел тапки, что никаких подозрений вызвать не могло: человек пришел домой, снял куртку, переобулся, а уж потом заглянул в комнату жены… Кстати, полы здесь с подогревом, — кивнул он в сторону каких-то трубок и переключателей. — Возможно, в то утро они были включены. И вряд ли кто-то из ментов сообразил сунуть руку в барабан стиральной машины… Надо узнать, за какое примерно время он высыхает.

— Ты не убедишь меня, что Одинцов — убийца, — прорычала я.