Вся ваша ненависть

Дядя Карлос берет со столика свои ключи, дважды целует меня в лоб и уходит, хлопнув входной дверью.

Девятнадцать

Меня будят запах бекона и непривычное многоголосье.

Я моргаю от рези в глазах из-за неоново-синих стен и некоторое время просто валяюсь, прежде чем вспомнить, что сегодня мне предстоит давать показания перед коллегией присяжных.

Пришло время выяснить, подведу я Халиля или нет.

Я надеваю тапки и иду навстречу незнакомым голосам. Сэвен с Секани уже давно должны быть в школе, да и голоса у них не такие низкие. Не спи я в майке и баскетбольных шортах, наверное, распереживалась бы, что какие-то чуваки увидят меня в пижаме. Но наряд у меня вполне приличный.

Кухня набита до отказа. У стола собрались парни в слаксах, белых рубашках и при галстуках – и жадно едят. Их лица и руки покрыты татуировками. Кое-кто из них коротко мне кивает и с набитым ртом бормочет: «Здорово».

Короли Кедровой Рощи. Черт, а принарядились они на пять с плюсом.

Мама с тетей Пэм возятся у плиты, где шипят полные яиц и бекона сковородки, под которыми пляшут язычки синего пламени. Бабуля разливает сок и кофе и без умолку чешет языком. Мама бросает взгляд через плечо и говорит:

– Доброе утро, Чав. Твоя тарелка в микроволновке. И достань из духовки печенье, пожалуйста.

Они с тетей Пэм расступаются, освобождая мне место и продолжая перемешивать омлет и переворачивать бекон. Взяв кухонное полотенце, я открываю духовку, которая тут же пышет мне в лицо жаром и сладковатым ароматом печенья. Потом хватаюсь полотенцем за противень, но он такой горячий, что его невозможно долго держать в руках.

– Сюда, подруга, – зовет Гун из-за стола.

И я с облегчением опускаю противень. Но не проходит и двух минут, как на нем не остается ни одного печенья. Вот же черт. Я достаю свою тарелку, накрытую кусочком бумажного полотенца, из микроволновки, пока Короли не проглотили и ее.

– Старр, возьми тарелки для папы с дядей, – велит тетя Пэм. – И отнеси им на улицу, пожалуйста.

Значит, дядя Карлос здесь?

– Да, мэм, – отвечаю я.

Положив их тарелки на свою, я беру вилки и острый соус и сматываюсь, пока бабуля затягивает очередную волынку из серии «когда я работала в театре…».

Снаружи так ярко светит солнце, что по сравнению с ним стены в моей комнате показались бы тусклыми. Прищурившись, я ищу взглядом папу с дядей Карлосом. Они сидят на краю открытого багажника папиной «тахо».

Я шаркаю тапочками по асфальту, и звук от них такой, будто кто-то подметает полы. Папа оборачивается.

– А вот и моя доченька.

Я вручаю им с дядей Карлосом по тарелке, и в благодарность папа целует меня в щеку.

– Выспалась? – спрашивает он.

– Вроде как.

Дядя Карлос убирает пистолет, лежащий между ними, и освобождает мне место.

– Посиди немного с нами.

Я запрыгиваю к ним. Мы убираем с тарелок полотенца и обнаруживаем на каждой из них столько печенья, бекона и омлета, что ими можно накормить маленькую армию.

– Мэверик, наверное, это твоя, – говорит дядя Карлос. – Тут бекон из индейки.

– Спасибо, мужик, – говорит папа, и они обмениваются тарелками.

Я поливаю омлет острым соусом и передаю бутылку папе. Дядя Карлос тоже протягивает руку, и папа с ухмылкой передает ему соус.

– Я думал, ты со своим изысканным питанием ешь омлет без соуса.

– Ты же помнишь, что я вырос в этом доме? – замечает дядя Карлос, полностью заливая омлет, а потом, опустив бутылочку, облизывает пальцы. – Только Пэм не говори. Вечно просит меня не злоупотреблять натрием.

– Не скажу, если ты не скажешь, – говорит папа. Они бьются кулаками, скрепляя таким образом сделку.

Я что, проснулась на другой планете или в параллельной Вселенной?

– С чего это вы вдруг такие милые?

– Мы поговорили, – отвечает папа. – И всё уладили.

– Ага, – подтверждает дядя Карлос. – Есть кое-что поважнее вражды.

Я хочу подробностей, но знаю, что не получу их. Впрочем, если у папы с дядей все хорошо, значит, хорошо и у меня. Да и вообще, им давно пора было помириться.

– Стоп, если вы с тетей Пэм здесь, то где Деванте? – спрашиваю я у дяди Карлоса.

– Он дома и раз в жизни даже не рубится в игры с твоим мальчиком.

– Почему ты все время называешь Криса «мальчиком»? – спрашиваю я. – Он совсем не маленький.

– Надеюсь, ты про его рост, – ворчит папа.

– Аминь, – добавляет дядя Карлос, и они снова бьются кулаками.

Значит, они нашли себе общего врага – Криса. Классика.

Почти все утро на нашей улице тихо. Обычно так и бывает. Драму сюда приносят те, кто здесь не живет. В двух домах от нас миссис Линн беседует у себя во дворе с мисс Кэрол. Сплетничает, как пить дать. Если не хотите, чтобы ваши секреты разлетелись по всему Садовому Перевалу, словно грипп, – этим двоим ничего не доверяйте.

В саду через дорогу миссис Перл возится со своей клумбой, а помогает ей Налитр. Все его так называют, потому что он вечно клянчит денег «на литр винишка из лавочки неподалеку». На подъездной дорожке у миссис Перл стоит ржавая тележка со всем его скарбом, в том числе большим мешком мульчи[104]. Видно, Налитр – заправский садовод. Он смеется над словами миссис Перл, и его гогот разносится по всему району.