Всё будет хорошо

— Ептвоюмать, колеса!

Последний слог он прорычал — «сааррргх».

Мужчина упал, тут же встал на четвереньки. Лицо его резко вытянулось вперед. Это было уже не лицо, а морда волка. Седая прядь на виске превратилась в полосу белой шерсти, пересекавшей морду между ухом и глазом.

Ната легко перемахнула через сугроб, отделявший дорожку от леса. Не стоило сейчас попадаться на глаза оборотню. Их и так нельзя было назвать самыми миролюбивыми тварями, а непосредственно после смены ипостаси волкам, как правило, хотелось скакать и кусаться. Чем они обычно и занимались.

Приземлилась Ната неудачно, поскользнулась — даже шипы на берцах не спасли — и покатилась вниз по склону. Пересчитав на пути ребрами корни всех сосен и сломав какой-то особенно колючий куст (он доблестно сопротивлялся), Ната врезалась наконец в плотный большой сугроб и остановилась. Некоторое время она лежала, присыпанная снегом, и слушала яростный одинокий вой — и крики людей, пока еще удивленные. В любом случае, шум удалялся; волк скакал вверх по склону.

Ната выбралась из снега, отряхнулась. Огляделась, соображая, куда ей идти. И, проваливаясь по пояс, двинулась по направлению к домику, который делила с Гелей. На втором или третьем шаге выяснилась печальная деталь — штаны, хоть и толстые, были рассчитаны на мирное сидение на стульчике, а не на стремительный спуск по заснеженному склону. Пока Ната добралась до домика, нижняя часть спины у нее успела основательно замерзнуть.

Ната постучала. Геля открыла почти сразу, будто поджидала подругу за дверью. Выражение лица у Гели было очень решительное. В руках она держала электрический чайник, из носика его валил пар.

— О, — сказала Ната. — Да, чай — это то, что сейчас нужно. Я адски замерзла.

— Тут кто-то по крышам скачет, — несколько смутившись, ответила Геля.

— Ты же знаешь, что это не я, — заметила Ната.

Геля посторонилась, пропуская ее внутрь, и тщательно заперла дверь. Ната разулась, сняла штаны и скорбно уставилась на дыру — нет, дырищу! — на задней их части. Эта дырка была даже симпатичной; по форме она походила на солнышко. Таким его часто рисуют дети. Однако эксплуатация штанов в ближайшем будущем — да и не только в нем — категорически исключалась. Ната вздохнула, повесила штаны над обогревателем. В конце концов, из них еще могла выйти неплохая синтепоновая жилетка для юного племянника.

— Так ты будешь чай? — спросила Геля.

Ната кивнула. Геля налила чаю. Ната достала из рюкзака нугу и печенье. У нее были запасные штаны — джинсы, в которых она приехала — но в домике было тепло, и пока можно было обойтись и без них.

Шум за окном становился все громче. В полумраке метались тени. Паника явно нарастала. Геля отпила чаю и поставила кружку на столик, захрустела печеньем.

— Интересно, чем это закончится, — задумчиво глядя в окно, сказала Геля.

Ната пожала плечами:

— Известно чем. Кого-нибудь убьют…

Геля выразительно покосилась на нее, но промолчала. Ната и сама могла решить — стоит ли здесь кому-нибудь умирать сегодня. Тем более она, похоже, знала, кто именно воет и прыгает по сугробам турбазы. Если это был кто-то из тех, кого Ната не любила, почему бы и нет? Сама Геля рассуждала иначе, но она предпочитала не вмешиваться в чужие дела.

Ната медленно пила свой чай. Геля устроилась на своей койке и достала планшетник — она собиралась еще немного поработать.

— Слушай, а ты сейчас гулять не пойдешь? — рассеянно спросила Ната.

— Ни в коем случае, — энергично ответила Геля.

— Одолжи штаны, а?

— Я пойду с тобой, — твердо сказала Геля.

— У нас штанов не хватит, — напомнила Ната.

— Хватит, — возразила Геля. — Это некоторые ездят в одних штанах, не знают, во что будут переодеваться, если под лед провалятся …

Ната хмыкнула.

— Все-таки было бы лучше, если бы ты осталась здесь, — сказала она. — И сделала вот что…

* * *

По дороге к нужному домику Ната никого не встретила. Основная часть гостей турбазы, судя по бестолковому мельтешению и крикам, собралась вокруг столовой, на ближней к лесу стороне склона. Метрах в пятидесяти от домика находилась красивая снежная арка, основой для которой послужила молодая рябина; только красные ягодки и торчали из-под снега. Ната пригнулась и миновала арку. Пара глаз вспыхнула, как фары, за кустами у домика. Ната ловко сделала вид, что не заметила их. Так же она с похвальной рассеянностью проигнорировала волчьи следы, в изобилии украшавшие снег у двери и вокруг ступенек.

Оборотень сохранил достаточно ясности рассудка, чтобы направить преследователей по ложному следу и сообразить, где его спасение. Но он не смог попасть в домик по той простой причине, что-то кто-то преградил проход барьером — простым и незамысловатым стихийным барьером, использовав силу воды. Решение было прямолинейным — снега вокруг хватало, да и до озера было рукой подать.

«И все-таки это странно, — думала Ната, хмурясь. — Точнее, это нагло. Восхитительно нагло».