Всё, чего ты хотела

Айрис хотелось посмотреть, как удаляются и скрываются за углом ее родные, но вместо этого она ушла сама, и они провожали ее взглядами, а голос Моны становился все тише и тише, пока вечер не поглотил его целиком.

* * *

У Айрис имелись сбережения, немногим больше двух тысяч фунтов. Это были деньги, которые она прилежно экономила и отложила на будущее. Утром, прежде чем окончательно проститься с Киран и сесть в такси до Хитроу, она перевела эти деньги на счет Моны и послала ей эсэмэску. Мона не ответила. Уже в Лос-Анджелесе Айрис снова попыталась выйти с сестрой на связь, но безрезультатно. Зато с матерью она разговаривала каждый день до отъезда на учебу в пустыню. Говорить им особо было не о чем, а Моны рядом не оказывалось. Но Айрис не хотела отказываться от этих звонков. У Элеанор все еще оставалось время сказать дочери то, что она хотела. Прощаясь, Айрис всегда ждала, чтобы мать отключилась первой. Когда они поговорили в последний раз, она целых пять минут, заливаясь слезами, слушала в телефоне трескучую тишину.

В последнее утро в Лос-Анджелесе, перед выездом из отеля, она получила два сообщения от сестры.

Надеюсь, это то, чего ты всегда хотела

Пожалуйста, не надо отвечать. Пользы от этого никакой. Я люблю тебя и буду любить всегда. Целую.

Айрис набрала: «Я тоже тебя люблю», но тут же удалила. Потом передумала.

Прости – не могла не ответить. И прости за все. Я не хотела тебя обидеть. Я люблю тебя больше всех на свете. Надеюсь, ты будешь расти и станешь счастливой. Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, моя дорогая Мона. Целую, целую, целую.

Пару минут она ждала ответа, но он так и не пришел. Мона, наверное, или еще не вернулась из школы, или спала, или делала уроки, или ужинала. Айрис не помнила, который час в Лондоне. Ее всю трясло. Она вынула из мобильника симку, бросила ее в мусор и оставила телефон на столе, от руки написав записку горничной: «Телефон. Бесплатно. Возьмите, пожалуйста».

15 Отбытие

Они позировали перед представителями мировой прессы: улыбались, поднимали вверх большие пальцы – все в порядке! – ни дать ни взять поп-звезды 1960-х. Фотографы кричали: «Посмотрите сюда – нет, сюда! Улыбайтесь!» Шумиха заглушила все имевшиеся у Айрис сомнения. Она прикидывала, кто смотрит на нее по телевизору: мать, сестра, друзья, бывшие ухажеры? Какое замечательное ощущение – быть видимой.

В тот день в Тихий океан вышли пять кораблей, по двадцать человек на каждом. Айрис оказалась на втором корабле. Ее разместили в отсеке G вместе с женщиной по имени Эбби и двумя мужчинами: Равом и Витором. Женщин от мужчин отделяла скользящая дверь, которая на Никте будет приварена намертво. В пути они проведут семь дней, в основном под воздействием седативных средств, привязанными ремнями к койкам и на зондовом питании.

Айрис жалела, что на Никту можно попасть только через подводный канал. Она как раз мечтала увидеть Землю сверху и воскликнуть: «Ух ты, вот она какая!» Земля все уменьшалась и уменьшалась бы и через какое-то время стала бы похожа на голубой шарик, который отскакивал бы от стены. Все мучения. Отскок. Все войны. Отскок. Все самоубийства. Отскок. Кого-то уволили. Отскок. Кто-то родился. И потом она исчезла бы из вида. Абракадабра.

Но все происходило по-другому. Землю увидеть ей не удастся. Она даже подводного канала не видела. Шесть дней прошли в тумане снов. Мучительные сны о школьных экзаменах, о Моне, ставшей наркоманкой. В другом сне Айрис ехала в лондонском метро, ее поезд поравнялся с другим, следующим в том же направлении, в котором сидел ее одетый в черное отец и читал «Ивнинг стандарт».

Оторвавшись от газеты, он поднял на нее взгляд и сказал: «Проснись!»

Но она не проснулась – препараты были очень сильные.

Где-то Семь лет назад

16 Невесомость

На седьмой день Айрис открыла глаза. Зонд убрали. Некоторое время она нежилась в тепле и уюте, паря между состояниями бодрствования и сна. Но тут же вспомнила, где находится, и подумала: «Черт возьми, я это сделала». Она отстегнула ремни, поплыла сначала к потолку, но, схватившись за койку, подтянулась к полу и занялась растяжкой конечностей. Волосы и кожа сделались жирными. Глаза Эбби были все еще закрыты. Айрис, совершив кульбит в воздухе, хихикнула.

– О боже, – открыв один глаз, сказала Эбби. – Я не могу пошевелиться.

Их пригласили в носовую часть корабля, туда, где трудилась техническая команда. Собрались все участники – они терли глаза и жутко выглядели, все держались за стены или друг за дружку, чтобы куда-нибудь не уплыть.