Всё, чего ты хотела

– С прискорбием сообщаю, – говорил он, – что наш друг Элиас Хаддад, ценный член никтианского сообщества, скончался. – Голос был низкий и печальный, как у политика, говорящего о трагедии.

Айрис и Эбби еще не вставали.

– Что?! – Обе не поверили своим ушам.

– Элиас выбрался из Центра и задохнулся в атмосфере, – продолжал Питер. – К счастью, для него все закончилось за несколько секунд, и страдал он недолго. Я очень сожалею, что приходится сообщать вам эту ужасную новость. Если вы хотите попрощаться с Элиасом, присоединяйтесь к нам в кафетерии прямо сейчас.

На сей раз в кафетерии не завтракали. Панихида. Речей никто не произносил. Питер вообще не появился. Норман тоже отсутствовал. Только тело Элиаса на столе, обернутое белой простыней, как мумия. Открыто было только красивое лицо. Кто-то плакал, кто-то кричал, кто-то брюзгливо ворчал. Многие уходили. Явное немое предупреждение никтианцам: не высовывайтесь наружу, не то умрете. Всего этого не показывали ни по телевидению, ни в интернете. На один час прямую трансляцию прекратили, заменив скупым сообщением о смерти Элиаса.

Айрис никогда так близко не видела покойника, не говоря уже о мужчине, с которым у нее был секс. Насколько она знала, ни один из ее бывших любовников не умер, чего, конечно, она не могла утверждать со стопроцентной уверенностью. Она вспомнила, как смотрела документальный фильм о животных, где слоновья семья и их друзья-слоны с отчаянной нежностью тыкались в мертвого слоненка.

«Проснись, маленький, – будто восклицали они на своем слоновьем языке, – проснись!»

Айрис хотела прикоснуться к Элиасу, хотела потрясти его за плечи, разбудить. Погладить его по блестящим черным волосам и вдохнуть аромат его макушки. Легонько провести пальцами по его длинным ресницам и потрогать его колючую бороду. Но ее осудили бы. Решили бы, что она помешалась, раз касается тела вот так, с любовью, при том что она ему не мать, не сестра и не жена. Тело Элиаса, лишившееся души, казалось ей дорогим и одновременно жутким.

Мысли у нее путались. «Сосредоточься, пожалуйста. Элиас мертв, – уговаривала она себя. – Он умер. На самом деле». Она бросила на него взгляд. Словно просто спит, хотя кожа какая-то слишком гладкая и неестественно бледная. Все это похоже на шутку. Этот безжизненный предмет – не Элиас. Просто его оболочка. А сам он где-то еще. Рот Айрис скривился было в усмешке – но ничего смешного не было, совсем ничего. Закрыв лицо руками, она подождала, пока позыв смеяться пройдет.

Позднее, когда Земля их уже видела, никтианцы снова собрались в кафетерии. На этот раз лицо Элиаса было закрыто. Шон произнес короткую речь – он и оказался соседом Элиаса по комнате. Айрис этого не знала. Женщины плакали. Некоторые мужчины тоже, но менее бурно. «Как им повезло, – отметила про себя Айрис, – они способны сдерживать свои эмоции». Но вообще-то она почти не думала. Даже не прислушивалась к речи. Сплошная мешанина слов, будто доносящихся из другой комнаты. Она была сама не своя и безутешно рыдала. Не только по Элиасу – парню, которого не знала, отцу ее нерожденного ребенка.

Айрис воображала, как миллионы людей на Земле смотрят в интернете прямую трансляцию, их глаза полны слез очищения. Оплакивать смерть красивого парня на другой планете легче, чем плакать о себе. Наверное, его имя сейчас в топе упоминаний в твиттере. В Сан-Диего родители Элиаса, видимо, тоже смотрят, собралась семья, все рыдают. И, конечно, его мать заметила в кафетерии скорчившуюся Айрис с прижатыми к мокрому лицу руками.

«Кто эта глупая девчонка? – воскликнет она. – Почему она оплакивает моего сына?»

28 Разные разности

Мелкая морось, дождь, ливень – вода падает с неба, волосы мокнут, одежда становится влажной, все растет.

На следующий день после похорон Элиаса шел дождь, но Айрис не могла ощутить его своей кожей. Она лежала в постели, слушала, как он бьется в окно. Точно как в Лондоне.

Луна. Она как-то успокаивала. Всегда была на месте: круглая и белая, прибывающая и убывающая.

Мона. Мона. Мона. Мона.

29 Вся эта тоска

Эбби подняла голову и, сощурившись, посмотрела на Айрис.

– Можно задать тебе вопрос?

– Конечно. – Айрис оторвалась от планшета.

– Почему ты сюда полетела?

– А?

Воскресный вечер. Они лежали валетом на нижней койке. Со смерти Элиаса прошел месяц. У Айрис начал расти живот, но под одеждой свободного покроя его пока не было видно. В Северном полушарии Земли лето в разгаре – август. Медленно тянутся приятные недели, когда кажется, что ничего не происходит.

– Ну, каким надо быть человеком, чтобы переехать к чертям жить на другую планету?

Айрис покачала головой:

– Мы обсуждали это миллион раз.

– Да-да, но были ли мы друг с другом откровенны? Только не надо этой набившей оскомину ерунды: «Ах, я считала, что это грандиозная возможность для человечества».

Айрис молчала. Она многого не рассказала Эбби, впрочем, как и Эбби ей.

– Была ли ты, скажем, чрезвычайно несчастна? – продолжала Эбби. – Вот я была.