Всё, что мы обрели

Я взболтала лед в мохито и выпила то немногое, что осталось, через соломинку. Аксель оперся одной рукой на барную стойку и подарил мне одну из тех кривых улыбок, которые обычно переворачивали мой мир с ног на голову.

– Напомни-ка, кто из нас на десяток лет старше, – пошутил он.

– Напомни-ка, кто из нас все еще большой ребенок, – ответила я.

Он засмеялся. На нем была легкая свободная рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами. Теплый ветер летней ночи взъерошил его волосы, и у него был все тот же пленительный взгляд, который привлекал и пугал меня почти в равной степени.

Я заказала еще один напиток. Не знаю, почему я передумала. Он тоже взял себе коктейль и отсалютовал им.

– За грядущие успехи, – сказал он, и я улыбнулась и выпила, все еще глядя на него. Аксель приподнял бровь, заметив, что я не свожу с него глаз. – Либо я невероятно привлекателен, либо ты прикидываешь, как лучше прикончить меня и спрятать мой труп.

– Второе, конечно, – рассмеялась я.

– Следовало догадаться. – Он поставил стакан на барную стойку. Я стала серьезной и почувствовала легкую дрожь.

– На самом деле я думаю об этом уже несколько дней… Мне кажется, я до сих пор не поблагодарила тебя за все, что ты для меня сделал.

– Ты уже сделала это, Лея, и это необязательно.

– Дай мне закончить. Это было бескорыстно. Ты приютил меня в своем доме. Ты заботился обо мне. Ты вернул мне способность чувствовать, рисовать, жить. Только ты и я знаем, что произошло за те месяцы, и меня не волнует, что думают другие, потому что они никогда не смогут понять. Так что спасибо тебе за это. Потому что ты был благороден. Другом. Семьей.

В его глазах плескалось море чувств, которые я не могла разобрать, потому что они были слишком спутанными. Он выглядел взволнованным, неспокойным, встревоженным. Он облизнул губы, и мой взгляд задержался на них, пока он не прошептал:

– Но ты все еще не простила меня…

– Не смешивай это.

И это была почти мольба. Ведь я хотела сохранить все хорошее. Его щедрость. Его преданность. Его чувствительность. Но если я начинала думать об Акселе, который занимался со мной любовью, то я видела другое. Его трусость. Его эгоизм. Его слабость. Его страхи. Его язвительные словечки.

Он явно сразу понял, что это дорога, по которой никто из нас не хочет идти, поскольку тут же сменил тему, заказал у официанта еще два напитка, несмотря на мои протесты, и одарил меня кривой улыбкой, за которой обычно прятался.

51. Аксель

Лея рассказывала мне о своих занятиях в университете, о том, что у нее остался только один предмет и последний проект, который она будет готовить в течение следующего года, о том, что она не уверена, чем будет заниматься дальше, о каникулах, которые провела с Оливером и Бегой в течение последних летних месяцев, о новых техниках рисования, которые она опробовала…

Я лишь увлеченно слушал ее, наблюдая за движением ее губ, пока раннее утро обнимало нас, а мы пропустили еще несколько бокалов. По моему настоянию мы разделили последний, красный, клубничный, потому что этот вкус всегда напоминал мне о ней. Она покраснела, когда я прошептал это ей на ухо.

Заиграл таксофон, и я встал.

– Потанцуй со мной, – протянул я руку.

– Нет, – засмеялась она. – Я слишком много выпила.

– Пойдем, я не дам тебе упасть. Буду крепко держать тебя.

Она снова засмеялась и оттолкнула меня, когда я попытался показать ей, как крепко могу ее держать, потому что знала, что это всего лишь предлог. Она решительно взяла меня за руку и потянула к центру площадки. Она все еще была босиком. Как и я. Ее ноги приблизились к моим, и я не мог перестать смотреть на нее, как идиот, и думать обо всем, что она рассказала мне о своей жизни в Брисбене.

– Так у тебя было много парней?

– Достаточно. А разве не этого ты хотел, Аксель? – Она сделала оборот вокруг собственной оси, не отпуская мою руку.

Я прижал ее к себе и позволил своим пальцам скользить от ее талии к бедрам, которые двигались под звуки музыки. Ее глаза пронзили меня – и я захотел навсегда остаться в этом взгляде, под ее густыми ресницами.

– Что именно ты сказал? Дай-ка вспомнить… – Она приложила палец к губам.

– Не напрягайся, я прекрасно помню.

– Так что же ты хочешь узнать?

– Что угодно.

Мы продолжали танцевать, как будто вокруг никого не было. И может быть, это алкоголь говорил за нее, но, несмотря на слова благодарности, которые она сказала мне за час до этого, в тот момент я увидел в ее глазах злость. А еще обиду и разочарование.

– Ты не помнишь ничего интересного?

– О парнях, с которыми была?

– Да.

– Нечего рассказывать.

– Тебе нравилось? – Я притянул ее ближе к себе. Черт, меня накрывали возбуждение, злость и ревность.

– Когда как. С кем-то больше, с кем-то меньше.

Мне пришлось приложить усилия, чтобы не отстать от песни, когда я стал представлять, как другие руки ласкают ее, а мой собственный голос просит ее жить, встречаться, трахаться, хотя в глубине души я хотел быть единственным, кто прикасается к ней.

– Ты всегда кончала?

Ее пальцы прижались к моей шее.

– Аксель, ты переходишь границу.

– Разве друзья не задают такие вопросы?