Всё, что мы обрели

Ассоциирование его с таким количеством деталей имело опасные последствия, потому что воспоминания о нем всегда преследовали меня. Аксель был восходом и закатом, тусклым светом. Он был наполовину расстегнутыми узорчатыми рубашками, чаем после ужина и вечерами на его террасе. Он был морем, песком и пеной волн. Он был словами на моих ребрах – Let it be, выведенными когда-то его пальцами. Он был первыми ночами, когда я проводила в постели целые часы. Он был движением, когда задираешь голову, чтобы посмотреть на звезды, и тихой обволакивающей музыкой…

Единственный человек, который, если бы где-нибудь заиграла Yellow submarine, на каждое «Мы все живем на желтой подводной лодке» слышал бы от меня: «Я люблю тебя».

И неважно, как быстро я бежала, потому что невозможно убежать от того, чем ты был, если только ты не стремишься стереть эти части себя.

50. Лея

Не было ничего удивительного в том, что я не могла заснуть, так что я попыталась успокоить себя, перекатившись в кровати и уставившись в потолок комнаты. Я думала обо всем, что произойдет через какие-то несколько часов, и чувствовала, как тянет живот. Мои картины будут висеть на стенах галереи перед взорами множества зрителей, которые будут видеть в них самые разные вещи, по-своему трактовать мазки, брать то тут, то там все, что им захочется… И это меня пугало. Невозможность передать то, что я задумала. Отпуская их, я неизбежно отказалась от этого, от того, что они принадлежат только мне и имеют только одно значение, потому что значений стало много и они принадлежали всем, кто хотел их увидеть.

Я глубоко вздохнула и закрыла глаза. И тут же услышала это.

Тихий стук, заставивший меня нахмуриться, когда за ним последовало еще несколько. Тук, тук. Я откинула простыни и встала. Тук, тук, тук. Подойдя к окну, потянулась открыть его. Мне пришлось потереть глаза, чтобы убедиться, что то, что я вижу, реально. Аксель уронил камни, которые все еще держал в руке, и пожал плечами, глядя на мое недоумение. Я сдержанно улыбнулась.

– Тебе тридцать три года, ты слишком стар для такого.

– Может быть, с тобой я чувствую себя молодым.

– Не могу поверить, – прошептала я.

– Я знал, что ты не спишь.

– Двенадцать часов ночи, Аксель.

– Давай выходи. Сегодня пятница, отдохнем.

Я на мгновение призадумалась, но кого я обманывала? Я уже несколько часов ворочалась в постели и потому не собиралась отказываться. Я вздохнула и заверила его, что буду готова через пять минут. Надев бледно-голубое летнее платье в белых горох и плоские сандалии, я вышла из хостела.

Аксель прислонился к забору.

– Ты не мог позвонить мне?

– Это было бы слишком просто, – пошутил он.

– А камушки в окне – нет?

– Я думал, так будет веселее.

Он улыбнулся так, что казалось, будто время застыло в изгибе его губ. Я ненавидела это. Его магнетизм. Как легко ему все давалось. Я покачала головой и пошла за ним.

– Куда мы идем? – спросила я.

– Выпить, например.

– Я очень нервничаю. У меня такое чувство, что все пойдет не так, что я впаду в ступор или открою глаза и окажусь голая посреди галереи.

– Блин, надеюсь, так и будет. Мне в первый ряд.

– Идиот! – Я толкнула его, и он рассмеялся.

– Все пройдет великолепно, – успокоил он и бросил на меня взгляд. – Но именно поэтому я пришел за тобой сегодня вечером, потому что я знаю тебя и догадывался, что ты будешь вот так, в режиме драмы. К тому же я приготовил сюрприз. Думаю… думаю, он тебе понравится. – Он немного неуверенно сглотнул, и мне не удалось разобрать выражение его лица, потому что он тут же вернулся к своему обычному виду.

Я снова почувствовала то покалывание, которое много лет назад охватывало меня каждый раз, когда я ждала подарок или когда кто-то хотел сделать мне сюрприз. Помню, как торопливо разрывала бумагу, не думая ни о чем другом, тревожась и волнуясь. Казалось, что эти знакомые улицы воскресили в памяти частички той девочки, которую, как я представляла, я оставила позади.

Но я сдержала порыв и не спросила.

Мы добрались до пляжной набережной и прошли еще немного дальше, до более колоритного района. Мы решили остановиться в открытом заведении почти на берегу моря, и, пока шли к маленькой хижине, где подавали напитки, я сняла сандалии и почувствовала деревянный пол и песок на ногах.

– Ты все еще неравнодушна к мохито?

– Да, – ответила я, и он заказал два.

– Моя школа, м?

Я затаила дыхание, вспомнив тот вечер, как Аксель сдался, когда я спросила его, не хочет ли он напоить меня и потанцевать под Let it be с закрытыми глазами. Он приготовил кувшин мохито, а потом впервые поцеловал меня под звездами.

Каким далеким это казалось… И в то же время таким близким.

Я сделала длинный глоток из своего бокала. На заднем плане играла песня Too young to burn, в центре зала уже веселились подвыпившие люди, танцевали и смеялись, а вдалеке некоторые из них устраивали ночные купания.

– Следующий бокал за мой счет, если ты расскажешь мне, о чем думаешь. – Аксель посмотрел на меня.

– Предложение, от которого невозможно отказаться, – усмехнулась я. – А я не буду больше заказывать.