Всё, что мы потеряли

— Может быть, сейчас я кажусь тебе чертовой свиньей, но когда-нибудь ты поймешь, что я сделал это ради тебя, милая. Маленькая услуга. Не нужно благодарить. Если ты думала, что знаешь меня… то вот он я, какой есть.

— Отпусти меня! — Я оттолкнула его.

— Видишь? Тебе уже не так приятны мои прикосновения. Знаешь, в чем твоя проблема, Лея? Ты на поверхности. Ты смотришь на подарок и видишь только блестящую упаковку, не думая, что внутри может крыться гниль.

Я даже смотреть на него не могла, когда прошла мимо в свою комнату, хлопнув дверью так, что весь дом затрясся. Я бросилась на кровать, зарылась лицом в подушку и сжала зубы, чтобы не плакать. Я снова услышала это «милая», которое по иронии судьбы впервые звучало от него не по-братски, а, наоборот, грязно, по-другому. Я вцепилась в простыню, чувствуя… ненависть, любовь, отчаяние, все вместе.

52

Аксель

У меня лопалась голова.

Солнце давно уже встало, когда я поднялся с кровати и вышел из комнаты в поисках кофе. Без него не выживу. Я рылся в ящиках на маленькой кухне в попытках найти аспирин или что-нибудь, что заглушило бы чертов барабан в голове, мешавший ясно думать.

Хотя, может, оно и к лучшему…

Я выпил таблетку и глубоко вздохнул, вспоминая немного бессвязные картинки прошлой ночи. Я поехал в Кавванбе и пил со знакомыми, пока беспокойство не отступило, а затем трахнул Мэдисон между барной стойкой и кладовкой. Мне кажется, она спросила, хочу ли я, чтобы она подвезла меня домой, но я ответил, что нет и что предпочитаю дойти пешком.

А затем, ну, все вышло у меня из-под контроля.

Я набрался храбрости и немного позже постучал в ее дверь.

Лея резко открыла и посмотрела на меня словно на незнакомца, от которого ждут, что он представится. Когда она поняла, что я не собирался ничего говорить, она повернулась и продолжила собирать вещи в свой чемодан, как и в каждое воскресенье последней недели месяца. Закончив, она застегнула молнию.

— Отойди, мне нужно выйти.

Я отошел вбок, все еще немного смущенный, а она оттащила чемодан на колесиках до входной двери.

— Что касается вчерашнего…

— Ты не обязан давать мне объяснения, — оборвала она меня.

— Я и не думал. — Черт. Какое дерьмо. — Я просто…

— Знаешь, иногда лучше промолчать.

В дверь позвонили, прежде чем я успел ответить, и Лея быстро открыла, как будто хотела скорее уйти. Это меня обеспокоило, но я спрятал тревогу под улыбкой, радуясь встрече с Оливером, который обнял сестру, а потом поздоровался со мной.

— Как жизнь, друг? — Он похлопал меня по спине.

— Как обычно. Пиво?

— Конечно. У тебя есть Victoria Bitter?

— Нет, Carlton Draught пойдет?

— Давай. Как работа?

— Подожди, Оливер. — Лея окликнула брата, избегая контакта наших глаз. — Я сказала Блэр, что постараюсь поскорее к ней приехать…

— Ладно, поехали. — Он взял чемодан Леи. — Аксель, я завтра заеду на пиво.

— Буду ждать.

Я подержал дверь, пока они выходили.

Лея надела платье с принтом из голубых цветов. Очень короткое платье. Я отвел взгляд от ее ног и резко закрыл дверь, а затем вышел через задний ход и взял доску для серфинга.

Только когда я вернулся час спустя, усталый и немного успокоившийся, я обратил внимание на картину посреди гостиной. Я потряс мокрой головой и встал перед полотном.

Темные мазки изображали два силуэта. На первом плане стояла девушка, смотрящая на себя в зеркало. Прямые серые линии платья на отражении скользили по немного съежившемуся телу. Другую, настоящую, окутывал какой-то плащ, доходивший ей почти до колен.

Эти два лица. Прошлое и настоящее смотрят друг другу в глаза.

53

Аксель

Сложная неделя.

Я не проживал ее. Я остался там, в моменте субботнего поцелуя и ее страдающего взгляда. Пытался разобраться с завалами и закончил несколько заказов, но не избавился от тревожного чувства. Ее отсутствие в доме ощущалось все сильнее: оно проникало в одинокие ночи, когда я читал на террасе; в те утра, когда я наблюдал рассвет, лежа на доске для серфинга в тишине; в постепенно исчезающий запах краски. И я скучал по ней…

Я испугался. Я так испугался, что решил не обращать на это внимания.

54

Аксель

Впервые за долгое время я пришел в воскресенье в дом к родителям рано. Так рано, что оказался первым. Мама вытирала кухонным полотенцем руки и спросила меня:

— Все хорошо? Что-то случилось?

— Не преувеличивай! — Я поцеловал ее.

— Я не преувеличиваю. Даниэль, я сгущаю краски, общаясь с твоим сыном? — Отец притворился, что не слышит ее. — Ты три года опаздывал по воскресеньям.

— Кажется, я совершил ошибку, посмотрев на часы. Есть что поесть?

— Для тебя зеленый горошек. Жаркое в духовке — для остальных.

Я помог отцу накрыть на стол, пока мама ходила за нами из кухни в гостиную, рассказывая историю клиента из кафе, у которого нашли опухоль.

— И ему отвели три месяца жизни, — заключила она.

— Жесть какая, — вырвалось у папы.

— Говорится «какой кошмар», Даниэль, — поправила его мама. — И кстати, Галя снова сломала бедро. Этой женщине фатально не везет.

— Не могли бы мы закончить говорить о смертях и всем таком? — спросил я ее.