Всё, что нас связывает

Удивительно, каким беззащитным он выглядел во сне. Интересно, как Эмма могла выносить разлуку с Яном.

Захватив с собой его телефон, я отправился наверх. Мой дом был небольшим таунхаусом с лестницей, ведущей с первого этажа в лофт, где стояли моя кровать, тумбочка и винтажная промышленная лампа. Лампу я нашел в одном заброшенном здании, когда мне было пятнадцать лет, и с тех пор с ней не расставался. Даже переезжая из одного семейного приюта в другой, я умудрился не потерять ее, уверенный, что когда-нибудь у нас с этой лампой будет свой дом.

По другую сторону лестницы располагались ванная комната и большой гардероб. Больше ничего. Все остальное находилось на первом этаже. Классно то, что если лежать на краю кровати, можно увидеть внизу всю гостиную.

Таунхаус был крошечным, всего 750 квадратных футов²⁰, но мне и не нужно много места. Он мой — моя собственность — от восстановленного деревянного пола в гостиной и пузатого большого холодильника «Филико» до полированного бетонного пола на кухне и лейки «Колер» с тропическим дождем в душе.

Я сделал дом своим убежищем.

Все акценты в интерьере были лично моими: черно-белые фотографии друзей и мест, где я побывал, красочные картины в рамах, висевшие на всех свободных стенах, и потрепанная деревянная стремянка в углу, на которой располагались цветы в горшках и несколько рам для картин. На кухне висел стеллаж, уставленный разноцветной керамической и стеклянной посудой. Ее собрали еще в колледже мои друзья, с которыми я вначале не ладил, но сейчас любил.

Мой дом был компактным. Жизнь в нем напоминала жизнь в бунгало, и мне нравилось это чувство. Вместо традиционного обеденного стола я выбрал стол для пикника, поэтому не приходилось беспокоиться о стульях, и кроме того, меня всегда потом удивляло, что многим людям нравится есть вместе, сидя на одной скамейке.

В моем доме было ощущение тепла, и вместе с тем, большого ухода за домом не требовалось. В отличии от спартанского жилища Яна с темным полом, серыми стенами и белой отделкой, перестроенного когда-то из складского помещения, мое было уютным. Ян это всегда говорил.

Вытянувшись на кровати, я нашел на телефоне Яна фотографии Эммы с Филом и начал удалять их одну за другой. Но тут телефон зазвонил. Высветился номер Эммы, и я ответил.

— Привет, — сказал я официальным тоном.

— Миро?

— Да.

— С тобой все хорошо? Я звонила ночь напролет, но Ян не брал трубку.

— Я в полном порядке.

— Я... Хорошо. А Ян с тобой, потому что...

— Он вырубился. У него была тяжелая ночь.

— Ничего не перепутал? Это же ты спрыгнул с моего балкона.

— Эмма, он знает, что ты спишь с Филом.

— Прости, что?

— Я сейчас удаляю с его телефона все доказательства. Ему они не принесут ничего хорошего.

Долгая пауза.

— Я никогда его не замечала, — наконец сказала Эмма.

— Ну, он вообще-то обучен быть незаметным, так что это нормально.

— Понятно.

Я мягко кашлянул.

— Ты что-то хотела ему передать?

— Да. Нет. — Эмма вздохнула. — Не знаю. Мне не следовало оставлять сообщение на голосовой почте.

— Он дал мне его прослушать.

— Кто бы сомневался. Если бы ты утверждал обратное, я бы подумала, что ты врешь.

— Что, прости?

— Да ладно, Миро, он же тебе все рассказывает. Ты его вторая половинка.

— Я бы так не...

— И вообще, раз уж заговорили начистоту, он был почти невыносим, когда тебя не было рядом.

— Не понимаю, о чем ты?

— О чем? Ты серьезно? — Эмма резко рассмеялась. — Миро, когда ты рядом, он говорит. Он смеется, он откликается и реагирует.

— Я...

— А когда тебя нет, он закрывается. Винни и Вэл даже не подозревали, что Ян может улыбаться или смеяться, пока ты не встретил нас в боулинге.

— И что, поэтому ты решила оставить его при себе, но заиметь на стороне Фила? — спросил я, стараясь, чтобы слова не звучали как обвинение.

— Между мной и Яном никогда не было чего-то особенного.

Если мне когда-нибудь посчастливится заполучить Яна Дойла в свою постель, то я всеми способами дам ему понять: он — единственный и желанный. И он уже никуда не сможет уйти, потому что я его не отпущу.

— И кстати, Миро, он никудышный любовник. Предупреди любую, кто надумает к нему приблизиться, — заявила Эмма сердито. Ее голос сочился презрением. — Он эгоист до мозга костей.

Я не обратил внимание на выпад.

— У тебя дома есть что-то из его вещей, или у него из твоих?

— Ты должен был меня предупредить, что работа у него всегда на первом месте, что он уйдет среди ночи на задание, даже не потрудившись позвонить, и исчезнет на целый месяц.

— Я задал тебе вопрос.

— А потом появится снова и сразу захочет заняться сексом.

Очень похоже на Яна.

— Эмма?

— Нет! У меня дома нет его вещей. Как и моих у него. Он чуть ли не обыскивал всю свою квартиру, чтобы я ничего не забыла перед уходом. — Эмма была вне себя от ярости, голос дрожал от обиды. — В его доме нет ничего, что принадлежало бы не ему. Он никогда этого не допустит.

Это была неправда.