Всё, что нас связывает

Не знаю, почему мне показалось это таким уморительным, но я сорвался и начал хохотать до слез. Мой смех заставил Яна улыбаться так, как, вероятно, никогда до этого, все его лицо будто просветлело, появились ямочки на щеках и морщинки в уголках глаз, и он глубоко и удовлетворенно выдохнул.

— Черт возьми, мне нравится, когда ты счастлив.

И это было самое приятное, что мне когда-либо говорили.

В «Шорти», забегаловке на Гарлем-авеню, которая по сути была всего лишь лачугой с печкой внутри, а кассир был тем же самым человеком, который отдавал тебе еду, я сделал заказ, Ян стоял позади меня. Два стола для пикника, вот и все посадочные места, но это вряд ли имело значение, так как большинство людей брали еду на вынос. Тут все брали гамбургеры после того, как провели всю ночь в клубе, и по пятницам и субботам было забавно наблюдать очередь из машин и людей. Поскольку это был воскресный вечер, там были мы, несколько проституток, парочка студентов и четыре женщины.

Сделав заказ, мы стали ждать, прислонившись к стене.

— Ты знаешь, что я не могу выкинуть из головы? — Ян наклонился и шептал мне на ухо.

— И что же?

— Твои губы вокруг моего члена.

Жар мгновенно разнесся по всему телу, но говорил я с ним спокойно.

— Тебе понравилось?

— Да, — хрипло ответил он, наклонился и быстро поцеловал меня в шею.

Я прикрыл рукой место, куда он меня поцеловал, чувствуя себя так странно, словно меня заклеймили, и наблюдал, как Ян с важным видом подошел к окну, чтобы забрать нашу еду. Он улыбнулся женщинам за столом, и я увидел, что они все смотрят на него, следят за каждым плавным движением, пока он не подошел ко мне.

— Вы знаете, что каждая из этих девушек хочет забрать вас домой, маршал, — сообщил я ему.

— Ну, домой я хожу только с тобой.

Я кашлянул.

— Что это ты вдруг стал таким милым?

Он пожал плечами, схватил меня за руку и потащил за собой. Взгляды, которыми нас одарили — сперва удивление, а затем и улыбки, — были милыми. Но когда он подвел меня к машине, я все понял. Я сказал, где он будет — я предъявил свои права — и поэтому он чувствовал себя в безопасности. Ему нужно было, чтобы я сказал, что он может и чего не может делать, так он знал, что его любят.

Я не мог точно определить минуту, когда влюбился в Яна Дойла, но в какой-то момент все его внимание стало мне необходимым. И даже если завтра он решит, что я ему больше не нужен, того короткого времени, когда я был всем, что он видел, будет достаточно.

— О чем ты сейчас думаешь? — спросил Ян, круто разворачиваясь на середине улицы, чуть нас не угробив, прежде чем выехал на нужную полосу.

— Ни о чем.

— О чем-то думаешь, ты затих.

— Я просто надеюсь, что все это продлится долго.

— Что именно?

Он что, издевался?

— Мы, — просто ответил я.

— Ты меня запутал.

— Я хочу, чтобы у нас с тобой все получилось.

— В этом нет никаких сомнений, — сказал он, делая такое лицо, как будто я был смешон. — Ты единственный, кого я когда-либо хотел.

Только Ян заставлял мое сердце останавливаться и биться с такой частотой.

— Ты хорошо устроил все, в чем я нуждался.

Я не смог бы сказать ни слова, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

— Так что, если тебе когда-нибудь захочется от меня избавиться, то придется сказать мне об этом. Я в деле.

Он был таким деловитым.

Я в деле.

У него больше не будет никаких вопросов, никаких сомнений, никаких колебаний.

— Ты же знаешь, что я люблю тебя. А что еще тебе нужно?

Ему все было ясно. Он знал, что чувствует. Я прочистил горло.

— Ничего. Мне ничего не нужно.

— Значит, у нас все хорошо?

— Да, — хрипло ответил я. — У нас все хорошо.

Ян хмыкнул и свернул на мою улицу, затем припарковал машину неподалеку от моего дома. Он мог бы припарковаться на отведенном мне месте, но там стоял мой грузовик.

Я нес его сумку, он — чехлы с одеждой, а гамбургеры я держал под курткой, чтобы они не остыли. Войдя в квартиру, мы оба повесили верхнюю одежду в шкаф в прихожей, а затем Ян быстро прошел к лестнице и поднялся в спальню. Я повысил температуру на термостате до семидесяти градусов и бросил гамбургеры на кофейный столик, а наши сумки — на край дивана, прежде чем пойти на кухню за парой кружек пива.

Когда Ян спустился вниз, я разделил наши бургеры, как мы всегда делали, так что я получил половину его супер острого бургера «Четыре всадника», а он — половину моего Тайского бургера. Картошку фри и луковые кольца я тоже поделил.

— О, спасибо, — воскликнул он, а я рассмеялся, когда Ян обошел диван, плюхнулся рядом со мной, наклонился и поцеловал меня.

Все произошло очень быстро, а потом у него были заняты руки, он принялся за еду.

Я на миг уставился на него, и меня поразило, каким обыденным все это показалось. Мы ели вместе, включили телевизор, чтобы узнать результаты баскетбольного матча, он запихивал картошку в рот, попивал пиво, тянулся за салфеткой и толкал меня коленом.

Так будет происходить каждый вечер. На работе ничего не изменится, но здесь, в моем доме, за закрытыми дверями или на встречах с друзьями все будет именно так. Ян Дойл будет рядом со мной, жить, дышать, строить отношения.