Всё имеет свою цену

Первое известие поступило в устной форме, причем гораздо быстрее, чем кто-либо мог ожидать. Ворвавшийся в командный пункт полицейский крикнул:

– Андреас Фалькенборг мертв: облил бензином себя, салон машины и поджег. Похоже, на горючее он не поскупился – обгорел до неузнаваемости, но это точно он. И машина его. Пожарные и патрульные машины уже едут туда, но им понадобится некоторое время. Информация поступила от местных коллег, случайно оказавшихся поблизости.

Шеф ПСК сказал:

– Если не возражаешь, Симон, этим я займусь лично.

– Сделай милость.

Что касается гибели Андреаса Фалькенборга, то по данному поводу никто не выразил ни какого-то сожаления, ни особой радости, по большому счету это известие было воспринято с безразличием. Судьба Жанет Видт также отодвинулась на второй план. Важны были лишь новости о Полине Берг. А Конраду Симонсену вспомнились слова Холодного Доктора о небольшой забаве с паяльной лампой, и его передернуло. Он отогнал от себя эти мысли и также сосредоточился на самом главном сейчас. Все разрешилось через десять минут в форме звонка на его мобильный телефон. Среди наступившей вмиг тишины, он лаконично объявил:

– Итак, ее обнаружили. Живой.

Глава 61

Хотя за остаток вечера никаких особо значимых событий больше не произошло, Конраду Симонсену и Графине пришлось еще изрядно потрудиться, так что к концу дня они чувствовали себя выжатыми как лимон. Сначала они побывали в больнице, где вынуждены были довольно долго ждать, пока врачи и родные Полины Берг разрешат им хотя бы на минуту зайти к ней. Узнав коллег, девушка слабо улыбнулась; что касается их реакции, то ответные улыбки они смогли выдавить из себя с огромным трудом. Затем Конрад Симонсен – несмотря на то, что уже едва держался на ногах – настоял на поездке в Хундестед. Он чувствовал, что просто обязан навестить Рикке Барбару Видт. Судьба обошлась безжалостно со слепой женщиной, и даже радуясь счастливому избавлению Полины Берг, главный инспектор не мог забыть этой приятной пожилой дамы, которой пришлось заплатить столь высокую цену за безумие Андреаса Фалькенборга. Однако они с Графиней опоздали. Несмотря на установленное за ней наблюдение, Рикке Барбаре Видт все же удалось перегрызть себе вены, когда работники дома престарелых сочли пациентку спящей. Умерла она в карете «скорой помощи».

Когда на обратном пути они проезжали Фредериксверк, Конрад Симонсен внезапно сказал:

– Ты не против подарить кое-кому свой телефон?

– Ну-у, если ты считаешь, что это нужно… А кому?

– Одной молодой женщине. Ее мобильник сломался.

Дальнейших объяснений Графине не потребовалось. Чтобы выполнить задуманное Конрадом Симонсеном, им пришлось сделать крюк. На протяжении всей оставшейся части пути оба были вялыми и в основном молчали. Графиня вела машину, Конрад Симонсен смотрел в темноту за окном. Внезапно он сказал:

– Несчастная женщина, она ведь, по существу, стала его шестой жертвой.

– Ты абсолютно прав, можно и так сказать.

Беседа не клеилась, они надолго умолкли. Через какое-то время он заметил:

– Все эти высокопоставленные персоны типа Хельмера Хаммера и Бертиля Хампель-Коха… Самим им, черт их дери, никогда не приходится пачкать руки – предпочитают, чтобы за них это делали другие!

Графиня оставила его слова без ответа – да и что она могла сказать?

– Считаешь, мы поступили неправильно?

– Нет, Симон, что ты. Правда, думать об этом страшно и омерзительно, и я готова сделать все, чтобы никогда больше этого не вспоминать, но когда я стояла там и смотрела на Полину, я вдруг поняла, что люблю тебя больше всех на свете. Ты поступил абсолютно правильно, сделал единственное, что мог в подобной ситуации.

– Тогда почему же я этого не чувствую?

– Тем не менее это так, и не забывай: ты был отнюдь не один. На мне также лежит часть ответственности или, если хочешь, вины.

– И я благодарен тебе за это. Как думаешь, нам удастся оставить это в прошлом?

– Несомненно. Ведь у тебя есть я, а у меня – ты, а если возникнет хоть какое-то сомнение, нам достаточно будет взглянуть на Полину.

Продолжая сосредоточенно созерцать ночную тьму, Конрад Симонсен удовлетворенно кивнул.