Всё меняется даже в Англии

В большинстве английских городов есть свой Уэст-энд, где обитают те, кто побогаче, и Ист-энд, где ютятся те, что победнее. Сперва я думал, — это простое подражание Лондону, но мне объяснили, что дело тут сложнее. На Британских островах ветры дуют чаще всего с юго-запада, со стороны океана; они уносят дым и копоть в обратном направлении. Те, кто может позволить себе выбирать местожительство, предпочитают селиться в Уэст-энде, западной части города, а те, кому выбирать не приходится, оседают в Ист-энде, его восточной окраине.

Попробуем заглянуть в один из домов Уэст-энда. Предположим, что нас пригласил в гости местный врач, который живет на Гилфорд-стрит в доме под названием «Новый коттедж». Пусть вас не смущает, что на Гилфорд-стрит все дома — старой постройки: многое из того, что в Англии называется «новым», имеет давнишнюю историю. Обойдя всю улицу из конца в конец, мы наконец нашли «Новый коттедж»: его название приветливо сверкает на медной дощечке. К слову сказать, англичане любят медь, в домах у них много меди, и английская домохозяйка начищает медный чайник или молоток на входной двери до такого умопомрачительного блеска, что ей может позавидовать самый рев-ностный боцман военно-морского флота любой страны мира.

В крошечном садике «Нового коттеджа» нас встретит, виляя хвостом, добродушный пес; на пороге мы увидим двух кошек, в окне — клетку с канарейкой. Через французское окно мы проследуем из сада прямо в гостиную. Сегодня выдался холодный осенний денек, и в камине тлеют угли. Впрочем, если подсядете к камину, вы быстро убедитесь, что он согревает лишь ту сторону вашего тела, которая обращена к нему непосредственно; другая сторона будет зябнуть: в комнате свободно гуляют сквозняки, хотя дом не так давно был модернизирован и в нем есть все современные удобства.

Не ждите, чтобы хозяин «Нового коттеджа» продемонстрировал вам все свое жилище, — англичане не любят фамильярностей, а в провинциальном городе с посторонними особенно сдержанны. Скажите спасибо, если вам покажут кабинет, уставленный сувенирами, с томами Шекспира на книжной полке и цветной литографией на стене: олень, загнанный охотниками, умирает в заснеженном перелеске. Но, даже не заглядывая в спальни, вы можете быть уверены, что они почти целиком заняты огромными, почти квадратными кроватями, куда перед сном кладут плоские глиняные грелки с горячей водой для согревания отсыревших простыней. «У народов европейского континента есть половая жизнь, — писал один юморист, — у англичан — грелки». Повторяя сей афоризм, англичане лукаво улыбаются.

Рабочая семья на Восточной стороне живет в многоквартирном доме. Нередко это длинный одноэтажный дом, растянувшийся вдоль улицы; каждая квартира имеет отдельный ход прямо на тротуар. Гостиную заменяет кухня, где собирается и проводит свободные часы вся семья. На кухне стоят приобретенные в рассрочку телевизор и холодильник, нередко еще и стиральная машина. Но ванной здесь нет; по субботам члены семьи по очереди моются в большом тазу. Уборная расположена во дворе.

Такая квартира считается хорошей; она отнюдь не относится к категории «трущоб». «Трущобы» — в провинции, как и в Лондоне, — многоэтажные дома второй половины прошлого или начала нынешнего столетия с крошечными сырыми квартирками, лишенные самых элементарных удобств, кишащие крысами. Иногда это — обветшавшие особняки, по существу уже непригодные для жилья, но купленные спекулянтами и сдающиеся внаем покомнатно. Каким бы убогим ни было жилье, оно всегда найдет нанимателей при нынешнем квартирном голоде. Платить же за него приходится не меньше, чем за квартиру в новом муниципальном доме: с тех пор как правительство консерваторов отменило (в 1957 году) закон о контроле за квартирной платой, она повысилась в двух миллионах домах в два, три, а кое-где даже в четыре раза.

Но мы еще не совсем окончили осмотр нашего города. Над ним господствует холм, на котором стоит старый замок, привлекающий тысячи туристов. Вот и сейчас у ворот замка скопились легковые машины и зеленый туристский автобус, хотя к этим видавшим виды стенам больше подошла бы пестрая кавалькада рыцарей и их дам со страниц романа Вальтера Скотта.

Фасад замка носит на себе следы самого причудливого смешения разных стилей: построенный в раннем средневековье, он перестраивался в Елизаветинскую эпоху и расширялся в XVIII веке. В одном только фасаде, обращенном к югу, можно насчитать больше ста окон. Высокие залы, многочисленные коридоры и переходы увешаны портретами предков, а библиотека может похвастать собранием древних рукописей. Замок окружен старым парком, сквозь густую зелень поблескивает у подножия холма гладь пруда, полузаросшего тростником и водяными лилиями.