Всё-таки живые (СИ)

Татишь? Странное слово... Нет, память подбрасывает информацию в режиме дежавю: имя «Татьяна» на французский манер (примечание: вторая форма имени — «Танька» — может употребляться землянами как женский род от слова «танк»). Видимо, они меня знают: я не полная идиотка, чтобы не понять насчёт исчезнувших двух лет жизни и фамильярности низших тварей. Вот только я действительно не помню этих двоих, равно как и не знаю, кто такой Пашка-Поль. А самое главное, мне это ещё и безразлично. Типичный афтершок после редактирования памяти, ноль эмоций, лёгкое головокружение и оживлённость только в случае необходимости что-то уничтожить. Во всех других случаях — просто опустошённая холодность и сплошной анализ окружающей обстановки, пока ещё работающий весьма криво из-за постоянных дежавю. У нас эта группа симптомов называется «эффектом зияния», когда мозг пытается заделать дыру, выстраивая все событийные связи заново. Через несколько часов отпустит.

— Задание было — узнать подробности о вирусе, — поправляю. — Имя «Павел» не имеет значения и не числится в базе данных контактов.

У землян вытягиваются лица. А вот Доктор, резко прищурившись, пристально вглядывается в меня и, затыкающе махая рукой на своих спутников, спрашивает:

— Блокировка памяти? Подавленные воспоминания?

Умный...

— Подтверждаю.

— За какой срок?

— Два года.

— Что-о? — давится светлоусый. — Кузнецов, что значит «блокировка памяти»?

— Доктор, — поправляет галлифреец, морщась. — Фёдор, у неё же поликарбидная логика. Хотя тебе это ни о чём не говорит... В общем, слишком эмоциональные воспоминания у её народа давятся специальным фильтром, чтобы универсальный солдат не отвлекался от выполнения миссии и не страдал угрызениями совести и суицидальными порывами. Что-то вроде искусственной амнезии.

— Уточнение, — говорю. — У меня фильтр на ручном управлении.

Доктор разворачивается ко мне, напряжённый, как стрелка биоискателя, и уставляется в несколько раз пристальнее и даже чуть испуганно:

— Стой, ты что, сама у себя два года жизни вытерла?

Что, неожиданно? Уж тебе ли не знать, Хищник, что я и не такое могу в экстренных случаях. Вот только случаи должны быть действительно крайне экстренными.

— С пометкой: «Снять блок в случае невозможности принять окончательное решение по вопросу вируса», — зачитываю я ему сокращённую версию первого абзаца. — Если судить по количеству исследовательских материалов о гуманоидах, которых раньше не было, я жила в земной семье.

Доктор кивает головой на Фёдора и его подружку. Снова перевожу на них фоторецептор.

— Ты... действительно нас не помнишь? — растерянно и, кажется, даже с обидой спрашивает женщина.

— Подтверждаю, — холодно отзываюсь я. Что её расстроило? Мало наобщалась с далеком за прошедшие два года, ещё хочет?

— Мари, — говорит Хищник, — я знаю ТМД, мы через многое с ней прошли. Не в её характере кардинально издеваться над своей памятью. Если она так поступила, значит, альтернатива была — сойти с ума. У этих космических нацистов вообще плохо с эмоциями, и когда их накрывает, у них вскипает мозг, вплоть до безнадёжного улёта с катушек. Я таких видел — спятивших и даже покончивших с собой. А Тлайл — умница, любой ценой была готова донести нужную информацию. Даже ценой вашего расположения.

По мере вникания в его слова лицо женщины меняет выражение из обиженно-напряжённого в изумлённо-сочувствующее. Она делает пару шагов по направлению ко мне, словно собираясь обнять — какая фамильярность. Я бы даже не стала предупреждать, что яд на моей поверхности станет безопасным лишь через восемь минут, но Мари останавливает Доктор, напоминая о том же самом.

— Бедняжка... — она смеет меня жалеть? Земное ничтожество. Как это я ухитрилась не убить её за прошедшие два года?

— Но что с Павлом?

— Фёдор, будем надеяться, ТМД не нашла мальчика, и он вернётся домой, когда проголодается, — отвечает Доктор.

Мальчик. То есть детёныш, ювенильная особь. Фу-у. Во что я вляпалась на Сол-3, в должность няньки? Так это намного хуже, чем какие-то невнятные бионики с бактериологическим оружием на дистанционном управлении. Не-не-не, даже помнить о таком не хочу! Лучше заняться исследованием вируса и странных спор.

— Доктор, ты как-то упоминал, что ТАРДИС снабжена оранжереей. Там есть растительные формы жизни в компактных переносных контейнерах?

Он озадаченно глядит на меня почти рэл, прежде чем переспросить:

— Тебе что, цветок в горшке нужен?

Ну вот как с таким тупицей разговаривать? Только вздохнуть про себя и согласиться:

— Подверждаю...

Хищник вытаскивает из внутреннего кармана давно знакомый мне вариант галлифрейской рации и хмуро говорит туда:

— Ты ещё в лаборатории? Слушай, найди в саду что-нибудь в горшке, под эксперименты. Кактус там, или лучше, знаешь, петунию... нет, сенполию. От греха подальше, чтоб не колючая, не плетистая и не ядовитая. А то ТМД тут такой подснежничек в манипуляторе приволокла, тебе непременно понравится.