Всё у тебя есть, беги давай!

И последнее испытание, отделявшее от желанной отсечки, дающей пропуск к финишу, – река со льдом, самая глубокая из всех, а было их… после седьмой я сбилась со счета. Все реки нужно было проходить вброд, а на некоторых еще и держаться ледяными крюками (которые когда-то были моими пальцами) за веревку, иначе снесет течением.

Зато после пустыни и речки – долгожданная станция, куда добегаешь весь в пыли, в грязи и с «багажом». В ультрамарафоне самым легким испытанием был, собственно, бег. Я вообще не помнила, что бежала! Проверки на прочность холодом, малой нуждой, дождем и песком мне запомнились гораздо больше.

Один плюс – после этой станции можно было поменять вещи, надеть сухие кроссовки и носки. Еще там были туалеты, вода прямо из источников и твердая еда, что для измученного гелями ЖКТ – просто праздник.

И все это в условиях «цигель-цигель-ай-лю-лю». Я смотрела на часы и судорожно прикидывала: успею – не успею.

Успела.

Кто не смог уложиться в лимиты на стоянках, тот DNF, и его снимают с трассы без каких-либо поблажек и исключений – идешь в автобус и плачешь (или радуешься), возвращаешься в Рейкьявик.

Ну представьте, ты шесть часов бежишь, идешь, ползешь по горам, льду, снегам, через дожди и ветра, через броды со льдом, через пустыню с ветром, от которого прижимаешься к земле, чтобы не унесло, – и тебя снимают с трассы. Это не DNF, это WTF[12] какой-то!

Нет, нет, DNF – не для меня.

После станции, когда я поняла, что все успела, что с трассы меня уже не снимут, все поменялось. Вышло солнце, появились силы. Ура!

В районе сорока двух километров я прислушивалась к ощущениям, будет ли «йек»? «Йек» молчал. И правильно, чего ему выступать? Все лимиты и финиши у нас в голове. Мой настрой – на пятьдесят пять километров, а значит, после сорока двух у меня всё есть, бегу-даю!

И всё правда было: я бежала, взбиралась, шла и даже в одном месте спускалась по канату со скалы. «Йек» замаячил, когда я увидела с горы реку.

– Нееет! – вырвалось у меня в гораздо менее приемлемой форме.

И после реки мне стало невыносимо. Видимо, я знала, что это последний кусочек, и была готова, что силы кончатся, что скоро всё. Последний отрезок показался адом. Это была моя психологическая и физиологическая стена. Но я сжала булки и «йек» и прошла ее с мокрыми кроссовками и местами мокрыми глазами.

Но с горными забегами что классно? Ты не очень-то можешь сойти с дистанции, даже если захочешь. Ну не можешь ты дальше бежать и что? Ты один среди гор, куда тебе деваться? Никто не прилетит на голубом вертолете, это как в родах – обратно никак. Как минимум нужно продолжать движение до ближайшей станции.

Первый раз в жизни я рыдала на финише минут пятнадцать. То ли от изнеможения, то ли от счастья. И я не одна была такая! Дяденьки, рыдающие вокруг, не дали стыду даже проклюнуться.

К тому же все вокруг такие внимательные, в пледик закутают, чаек принесут. Плачешь? Ну, плачь. Видимо, гормональный взрыв в голове происходит. Зато я прорыдалась, встала и – как новенькая. Восстановление происходит просто космическое.

Первое, что идешь делать после забегов, – есть. После Нью-Йорка и Дублина мы, не переодеваясь, шли шастать по городу и искать ресторан. Праздновать! Потому что если сразу до номера добраться, то упадешь и не встанешь, физическая усталость даст о себе знать.

А после трейлов надо еще добраться до цивилизации. В Исландии часа три мы ехали до старта и от финиша к Рейкьявику.

После мы три дня путешествовали по Исландии. Приехали на место поселения ту́пиков, где случилась «любовь и ту́пики», побывали на самой западной точке. Каждый день останавливались на новом месте. Гараж, ферма, амбар – места нашего жития, помимо совершенно банальных апартаментов в Рейкьявике и шикарного номера в известной исландской отельной сети. Вспомню ли я тот самый номер через пару лет? А вот гараж и фермы не забуду, как и их хозяев.

Первыми были Анна и Сигги. Вот такое письмо мы от них получили.

Дорогие Полли и Роман!

Мы ждем вас к нам на ферму с непроизносимым названием. На всякий случай (а это именно он) хотим предупредить, что ресторана у нас нет.

Но не отчаивайтесь, в вашей студии есть кухня со всем необходимым для чай-кофе, потанцуем. Соль-перец тоже есть.

Имейте в виду, что на тридцать километров в любом направлении ни одной души и никакой еды. Поэтому, откуда бы вы к нам ни ехали, с запада или востока, не упустите шанс купить что-нибудь, что сможете посолить и поперчить.