Всё закончится на берегах Эльбы

Сандра металась взглядом от одного солдата к другому, не зная, что же делать. Но она точно знала, что говорить ни в коем случае нельзя. Лучше сказаться немой, чем выдать корявый акцент, которого точно нет ни у одного советского гражданина.

Её привели в деревянный сруб, чистый и светлый, где, по-видимому, расположились офицеры. Не прошло и пяти минут как перед Сандрой поставили миску дымящейся похлебки. Она приникла обмороженными ладонями к обжигающей тёплом посуде. Это была непозволительная роскошь, в батальоне о таком можно было только мечтать. Почти как в мирной жизни, а про неё Сандра уже давно не вспоминала. А теплоту и заботу в чужих глазах она уже и не надеялась когда-нибудь встретить.

— Да ты разденься, у нас тут славно натоплено.

Седоусый было протянул руку к пуговице манто, чтобы помочь его расстегнуть, но Сандра как ошпаренная шарахнулась от него к стене, сжимая руками застежки на манто.

— Эх, — только и вздохнул он, — точно замордовали, погань фашистская.

Сандра была готова на всё, лишь бы остаться в манто. Иначе красноармейцы увидят её форменный китель с нашивками службы связи и готической надписью «армейская помощница». Тогда доброта даже этого милого мужчины вмиг улетучится. Для него она и есть «фашистская погань», только он ещё об этом не догадывается.

Как страшно оказаться чужой там, где когда-то была своей. А ведь в гудящей словно колокол голове успела промелькнуть шальная мысль остаться здесь, на «порабощенной иудо-большевиками» родине её деда. Глупая мысль, такая может прийти только в больную после контузии голову.

Пусть красноармейцы считают её спятившей после поругания девицей, но она не издаст ни слова, пока не сбежит отсюда куда-нибудь, лишь бы подальше от людей в военной форме. Хватит, война для неё закончилась с гибелью батальона и Ойгена. Надо бежать туда, где нет деления на своих и чужих, где нет боёв и нет людей.

39

Всё кругом казалось серым, унылым и гнетущим. Ещё дрожала земля, и был слышен глухой грохот вдали. С тоской Сандра взирала на давно остывшее мертвое тело, что лежало на груде павших солдат. Пока не кончилась война, можно бесконечно долго скитаться по полям сражений и искать умирающих. Жаль, что в морозы их сердца едва успевают вытолкнуть кровь наружу, прежде чем она смёрзнется коркой.

Вот Сандра и стала диким зверем, что слоняется по округе в поисках падали. Даже шкура на спине имелась, разве что чужая. Она кочевала на запад вслед за линией фронта, прячась днём от живых и выискивая по ночам мертвых. Но ноги и руки уже были не в силах терпеть боль. Как везёт простым смертным солдатам — рано или поздно они перестают чувствовать отмороженные конечности. А Сандра не могла не чувствовать. Двадцать почерневших пальцев не успевали зажить, но и окончательно отмереть тоже не могли. Сандре оставалась лишь нескончаемая боль, которую не заглушить ни чужой похолодевшей кровью, ни часами отдыха на поваленных после очередной бомбардировки деревьях.

Она устала, смертельно устала и мечтала только об избавлении. Сандра ждала, что её разум вот-вот окутает долгожданный, давно потерянный сон, и она уйдет из этого мира боли и страдания навсегда. Но желаемого не происходило, и сил оставалось всё меньше. Сандра не видела своего лица, но чувствовала, что и оно обезображено обморожением, губы распухли и потрескались, а нос и уши постигла та же участь, что и конечности.

Доковыляв в ночи до очередного места бойни, Сандра принялась искать солдат в знакомой серой форме. Это было не сложно, ведь таковых здесь было большинство. Юноша лет семнадцати с залитым кровью лицом лежал на спине, прикрывая ладонью дыру в животе. Сандре казалось странным, что человека считают умершим, когда в нём ещё теплится жизнь, хоть он и не может сказать ни слова или моргнуть. Видимо санитары, не чувствующие зова крови, не способны постичь истинное различие между жизнью и смертью.

Внезапно Сандра услышала колокольный звон — он был тих, словно раздавался вдалеке или из-под земли. Как это странно, но вместе с тем естественно — ведь этот колокол звонит по мертвецам.

Не успев склониться над умирающим, краем глаза Сандра заметила какое-то движение поблизости, и тут же вскочила на ноги. Неприятное ощущение, что кто-то смотрит на неё, не покидало. Но нет, никто не восстал из мертвых — все лежали на своих местах. В свете полной луны заваленное трупами поле вдруг стало её пугать.