Всходил кровавый Марс: по следам войны

По-прежнему орут горластые пушки. По-прежнему вздрагивают домики. Но голова свежа после сна, и на душе уже нет вчерашней тоски. Солнце большим сверкающим кругом поднимается над землёй. Ажурным узором раскинули деревья свои вспухшие почками ветки и, как сквозь плетёное кружево, пропускают снопы искристых лучей. Вестовые весело суетятся. Начисто моют полы, перетирают два дня не убиравшуюся посуду. Не хочется думать о канонаде, о смерти, о грядущих опасностях.

— Солнышко-то как разгулялось! — весело потирает руки доктор Костров. — Эх, родина — великое дело!..

Болконский извлёк из своих бездонных сундуков какие-то необычайно вкусные сласти с мармеладом и финиками и потчует ими офицеров и денщиков.

— Гридин! — улыбается штабс-капитан Калинин. — Нельзя ли раздобыть?

Гридин — штабной фельдфебель из жандармов, известный своим уменьем раздобывать водку из-под земли.

— Так точно, — отвечает он своим сладеньким голосом, — у жидов есть... И конфеточки киевские, и коньячку, не угодно ли?..

— Шикардос! — вскакиваете возбуждении Кордыш-Горецкий.

Вернувшийся из лазарета перевязанный прапорщик Болеславский деликатно отставляет пододвигаемые Болконским сласти и решительным голосом объявляет:

— Напьюсь я сегодня зверски!

— Только, пожалуйста, не в обществе панны Зоей, — иронизирует командир.

* * *

Настроение, чуть подогретое водкой и коньяком, продолжает оставаться на прежнем градусе. Уже не хочется ни уединения, ни тишины. Лежу и читаю «Женские письма» Марселя Прево на французском языке, унесённые нами из какой-то разорённой библиотеки на брошенном фольварке. Офицеры играют в карты.

— «Закончен труд, завещанный от Бога», — весело вскакивает Болконский. — Сделал подсчёт по книге огнестрельных припасов. Знаете, сколько мы израсходовали за последние дни? Ровно столько, сколько израсходовано было за всю войну: семь тысяч двести шрапнелей, две тысячи шестьсот гранат и семь миллионов винтовочных патронов.

— Что в переводе на язык крови и трупов обозначает весьма игривое обстоятельство, — насмешничает Базунов.

— Нетрудно сделать точное вычисление, господин полковник, — оживляется Старосельский. — Есть такая артиллерийско-биологическая формула: «Чтобы убить человека, надо выпустить ровно столько металла, сколько весит тело убитого». Вот и произведите подсчёт. Винтовочная цинка в триста патронов весит пятнадцать фунтов, пушечная шрапнель — двадцать два фунта и лёгкая пушечная граната — двадцать четыре фунта...

— Есть, господин капитан! — подхватывает Болконский. — Честь имею доложить, что всего выпущено семидесятой артиллерийской парковой бригадой около тридцати пяти тысяч пудов свинца и меди. Так что на одну нашу бригаду за все восемь месяцев войны приходится от тринадцати до пятнадцати тысяч убитых.

— Ах, задави его гвоздь! — меланхолически почёсывается прапорщик Кириченко, только что вернувшийся из Кжишова с головным эшелоном. — Не сыграть ли нам лучше в преферанс?..

— Ординарец из штаба дивизии, — мрачно докладывает Ханов. «Отступать!» — мелькает у каждого на лице.

— Да что они, подлецы, смеются над нами?! — раздражённо выкрикивает Базунов. — Как нарочно, прохвосты!.. Не только снарядов, и каши скоро давать не будут! Вот, не угодно ли ознакомиться?!

Болконский громко читает полученный приказ:

— «Весьма секретно. Копия с копии. Начальник штаба третьей армии по этапно-хозяйственному отделу. Двадцатого марта пятнадцатого года. Командирам корпусов и начальникам отдельных частей.

Командированный в тыл и к начальнику снабжения интендант армии выяснил, что:

1) гречневой крупы уже нет в России, поэтому надо довольствоваться пшённой крупой;

2) овса очень мало в сравнении с потребностями армий (для всех армий требуется тысяча двести вагонов овса ежедневно), поэтому надо мириться с заменой овса ячменём;

3) продукты довольствия заготовляются в России не интендантством, а земством, поэтому качество продуктов ниже того, к которому армия привыкла в мирное время;

4) хотя солома в районе армии на исходе, но надеяться на доставку с тыла невозможно, так как заготовлено соломы земством на весь Юго-Западный фронт только сто тысяч пудов и, кроме того, железная дорога не может перевезти все нужное армии;

5) сукна уже недостаёт в России, почему обмундирование будет строиться из бумажных тканей;

6) кож большой недостаток, почему постройка сапог крайне медленна и затруднительна; снаряжение будет строиться из разных тканей; обувь надо очень беречь и широко пользоваться «опорками»;

7) как известно, принципиально желательно, чтобы каждый корпус имел свою железнодорожную линию; мы же поставлены в необходимость одной линией пользоваться для двух, иногда трёх армий, притом с перегрузкой и ненадёжными мостами, поэтому подвоз всего необходимого медлен и весьма ограничен в количествах; попытка помочь подвозу, пользуясь линиеи железной дороги от Люблина через Развадов, кончилась тем, что на Сане прибывшей водой снесло как временный, так и почти оконченный постоянный мост.