Вскрытие. Суровые будни судебно-медицинского эксперта в Африке

Тогда возникает вопрос: сколько времени и денег следует потратить на дело, прежде чем сдаться? Примерно в 15 процентах клинических случаев СВДС в конечном счете при тщательном исследовании может быть установлена адекватная причина смерти. Однако 85 процентов случаев останутся неясными, и будет поставлен диагноз СВДС.

Однажды мне пришлось проводить вскрытие тела, которое прошло через измельчитель древесины. Излишне говорить, что расследование такого рода дел может быть очень сложным и трудоемким. Потребовалась абсолютная самоотверженность, чтобы тщательно прочесать человеческие останки и попытаться решить головоломку.

Необходимость успокоиться и решить головоломку – вот что такое судебная медицина. Временами загадка кажется неразрешимой – почти как пазл из миллиона кусочков. В такие моменты человека охватывает сильная меланхолия, как при взгляде в бездну.

Но тогда просто напоминаешь себе: каждый пазл начинается с одного кусочка.

14 Жизнь на свидетельской скамье

Я провел бесчисленное количество часов на свидетельской скамье, давая показания перед судьями и магистратами. Меня допрашивали и подвергали перекрестному допросу. Временами мне казалось, что я сам являюсь обвиняемым, – возьмем хотя бы следующий пример линии допроса.

– Вы говорите, мозг выглядел бледным? – провокационным тоном спросил меня прокурор. – Что значит «выглядел бледным», доктор? Я бледен? Вы бледны? Стенографистка бледна? Ваша рубашка бледная? Что именно вы имеете в виду, говоря «выглядел бледным», доктор?

Прокурор был неумолим. Как я часто говорил, идеального убийства не бывает. Однако существует такая вещь, как идеальный юрист.

Так что нужно оставаться очень собранным на свидетельской скамье. Следует встать, высказаться и – при необходимости – заткнуться. Тут нет места для личного мнения – нужны только твердые, научные, фактические доказательства. Суды перегружены; нередки случаи пересмотра дела 2007 года в 2019-м.

Я провел много часов, добираясь до маленьких залов судебных заседаний в крошечных провинциальных городах, только для того, чтобы прибыть на рассмотрение дела, которое отменили. Я слышал множество причин: адвоката нет, у адвоката спазм спины. Стенографистки нет. Свидетеля нет. И самая частая причина: нет переводчика (Конституция ЮАР признает 11 официальных языков).

Нередко обвиняемые меняют свое имя в камере предварительного заключения, и на скамье подсудимых оказывается не тот человек. Преступники используют все уловки, чтобы затянуть судебное разбирательство. Порой пропадают документы, и это приводит к задержкам в судебных разбирательствах.

Безусловно, очень неприятно, когда дела откладываются. Целый день может быть потрачен впустую. Но я служитель правосудия, и это, к сожалению, издержка профессии. Мне остается только улыбнуться и вернуться в морг.

Природа судебных разбирательств, по-видимому, заключается в том, чтобы поторопиться и подождать. Судебные иски иногда имеют тенденцию разрешаться с помощью или без помощи судмедэксперта. Порой хорошенько подготовишься к изнурительному перекрестному допросу, а вопрос внезапно решается до или сразу после начала судебного разбирательства. В других случаях можно часами давать показания о чем-то, что кажется тривиальным и к чему, следовательно, ты не готовился.

Я нахожу, что много времени тратится впустую, когда эксперта приглашают в суд, тогда как достаточно было бы письменного медицинского заключения.

Иногда я задаюсь вопросом, не является ли театр судебных разбирательств просто своего рода отдушиной для пострадавших семей. Я также заметил, что, похоже, есть люди, которые стали «профессиональными» участниками разбирательств и ежедневно посещают суд, рассматривая его как своего рода реалити-шоу. Судя по всему, у них нет работы; у меня такое чувство, что они делают это ради удовольствия.

Однажды меня вызвали в суд, потому что обвиняемый, который защищал себя самостоятельно, хотел, чтобы я прочитал ему весь отчет о вскрытии перед судьей и объяснил каждую деталь через переводчика. Как вы можете себе представить, это заняло много времени. После того как я прочитал свой отчет и объяснил все простым языком, судья спросил обвиняемого, есть ли у него какие-либо вопросы или замечания, на что он ответил: «Нет».

Большинство адвокатов, которых я знаю, – курильщики. Я их не виню. Повседневная рутина местной системы уголовного правосудия может быть чрезвычайно напряженной.

Я был вовлечен в ряд серьезных судебно-медицинских дел. Однажды меня тщательно допрашивали по делу об ударе током. Мальчик, которому провели тонзиллэктомию[91], проснулся с ожогами третьей степени на коже чуть ниже обоих коленей сзади. Предполагалось, что раны вызваны электрическим контактом с металлическим операционным столом во время диатермии (электрохирургического прижигания).

На свидетельском месте мне были заданы следующие вопросы.