Вслед за тенью. Книга вторая (СИ)

— Я его и сегодня встретила. В кофейне, — поделилась я, обернувшись к девочкам.

— Кадр свежий? — уточнила Вика. — Сегодня в кофейне снимок сделала? При ярком освещении?

— Нет… — растерянно пробормотала я, сжимая в руках кофр с камерой, которую достала из рюкзака, но так и не расчехлила. — Не до того было… Да и потом… не думаю, что он согласился бы позировать… Он и тогда, в сквере, желанием не блистал. Не любит он фотографироваться…

— Ну, не стой изваянием, Кать! Подойди, покажи кадр! — распорядилась Маша. И вдруг воскликнула: — Подожди, так вы обе о Каменнолицем твоем щас толкуете, что ли? Ведь это его ты в пятницу щёлкнула?

— Похоже на то, — пробормотала я, сражаясь с чехлом и выуживая из него камеру.

— То есть и ты и Вика с ним знакомы, так?

— Похоже на то, — снова пробормотала я, вытянув, наконец, из чехла свою подружку-фотокамеру и принявшись искать нужный кадр.

— Не факт, что мы сейчас говорим об одном и том же человеке, — предположила Виктория. Предположила с некоторой опаской, как мне показалось.

— Вот, взгляни! — Я протянула гостье фотокамеру с кадром на экране. — Этот человек ко мне в сквере подошел.

Она аккуратно взяла мой агрегат и всмотрелась в лицо на экране.

— Что может тебя и Вику связывать с Каменнолицым? — прошептала мне Марья, пока Вика всматривалась в кадр, — Вот чую: есть кто-то третий. Связующее звено, так сказать.

— Не знаю, Маш… — тихо ответила я, — Логика в твоих словах явно есть… Но я никак не могу ухватить ее за хвост… Чувствую, что должна вспомнить что-то важное, но никак не могу…

— Не может она… — чуть слышно разочарованно пробурчала подруга, — А где ж твоя хваленая память, а?

— Не знаю, — вздохнув, шепотом посетовала я.

— Вышел из тени, значит… — задумчиво проговорила Вика, вернув мне камеру.

— Из тени?.. — переспросила я.

— Десять лет жил — не тужил… На связь не выходил… Почему сейчас? В чем цель активации? — рассуждала наша гостья вслух, будто ведя беседу сама с собой.

— Все-таки чудная ты, Вик! Будто не о человеке говоришь, а о машине, — усмехнулась Марья и повторила за гостьей: — «цель активации», блин.

— А цель у него есть! — подала я голос, — Я бы назвала ее целью всей его жизни.

— И в чем же она, по-твоему? — уточнила обладательница оливковых глаз.

— Он хочет испортить нам жизнь, — ответила я, пожав плечами. И приземлилась на свой стул. Ноги почти не держали меня от усталости.

— Кому «нам»? — уточнила Виктория.

— Нам с дедушкой.

— Зачем?

— Он мстит за… «своих девочек». Он так сказал.

— Каких девочек? — засыпала меня вопросами Виктория. Засыпала так настойчиво, что Марья предпочла не встревать.

— Он мстит за дочь и внучку.

— Почему именно вам? И что с ними случилось?

— Там что-то… непонятное… Я точно не знаю… Тяжелые роды… В общем… их не стало… Обеих… И Каменнолицый… То есть Жаров винит в этом мою семью… Маму и деда. И меня… Наверное…

— Это твое предположение или утверждение? — продолжала допрашивать меня Вика.

— Утверждение. Я собственными ушами это слышала.

— Вы беседовали?

— Да. В кофейне… Правда, не совсем об этом…

— А о чем?

— Он ищет папу. Спрашивал у меня: знаю ли я, где он.

— Решился вступить в прямой контакт, значит…

— Да, — подтвердила я слова Виктории, — Зашел в кофейню и направился прямо ко мне. Сел за столик. Без разрешения… А про вендетту я услышала в прошлые выходные. В «Империале». Мы там отдыхали. Там Каменнолицый… То есть Жаров обсуждал это с Предсказательницей.

— Кто такая? — удивленно вскинула брови гостья — похоже, ещё один мой дознаватель.

— Видимо, его жена. Она все время рядом с ним.

— Почему ты назвала ее предсказательницей?

— Потому что она… предсказала мне встречу… с одним человеком.

— С Орловым же, да? — встряла в мой допрос Марья. Я молча кивнула ей в ответ. Кивнула и услышала Викино задумчивое:

— Интересно…

— Так Катькин Каменнолицый и есть твой мозгоклюй, Виктория? — уточнила Маша.

— Каменнолицый… — задумчиво проговорила наша гостья, — Верно подмечено… Птоз… Последствия инсульта… Ассоциативное мышление, акцент на образность, — негромко размышляла она вслух, — Помню…

— Что помнишь? — поинтересовалась я.

— Что? — выплыла из раздумий гостья.

— Ты сказала «помню». Что ты помнишь?

— Не важно…

Взгляд моей собеседницы стал строго-назидательным. Так обычно смотрит учитель на нерадивого ученика, задающего глупые вопросы. Таким же взглядом одаривает меня и дедушка, когда я задаю «лишние».

— Прости, но мне кажется это важным… — не сдавалась я.

— Забудь! — велела она и снова странно взмахнула перед моим носом ладошкой. Так же, как вчера — на кухне — и пару раз сегодня. На меня снова опустилась странная пелена. Уютная и пушистая, она напомнила мне большую мягкую, но плотную скатерть с ажурными кистями, покрывавшую стол в доме бабушки из тайги. Когда-то я любила под ней прятаться от Кудряшки. Но та меня всегда под ней находила. Вскоре пелена перед глазами рассеялась, но я забыла, о чем только что спрашивала.

— О чем это я… — устало пролепетала я.

— Мы говорили о лице в кадре, — подсказала мне Вика, указав взглядом на фотокамеру, которую я сжимала в ладонях.