Всплыть на полюсе!

Бывая на корабле, Максимов проходил мимо, вроде не замечая, а если обращался, то коротко, только по делу, строго официальным тоном. Да и командир корабля тоже не жаловал вниманием. Капитан первого ранга Доронин принял его стоя. Критическим взглядом осмотрел Геннадия с ног до головы, спросил, где он проходил практику, на каких лодках плавал. И тут же холодным, чеканным голосом преподнес не очень-то приятное известие:

— Вам предстоит сдать экзамены на самостоятельно управление группой и на допуск к самостоятельному несению вахты.

Геннадий знал — через это не перешагнешь. И все же разбирала досада: экзамены, зачеты, курсовые работы ему осточертели еще в училище. Мечтал оторваться от учебной скамьи и почувствовать себя самостоятельным. А тут все сначала…

Вернулся домой грустный.

— Что случилось, ежик? — спросила Вера, наклонилась к нему и провела ладонью но жестким волосам.

— Разговаривал с командиром…

— Ну и что?

— Приказывает сдавать экзамены.

— Опять экзамены, ты же только кончил училище?!

— Ничего не значит. Существует порядок — сдать экзамен по устройству корабля и самостоятельному несению вахты.

— Так почему же ты расстраиваешься? Раз надо, какой может быть разговор?!

— Дело совсем не в экзамене. Понимаешь, и командир корабля, и каждый, с кем я встречаюсь, смотрят мне в глаза и будто бы хотят спросить, да не решаются: ах, вы сын того самого Кормушенко?!

Вера тихо рассмеялась:

— Чудак ты у меня. Ежик-фантазер. Вечно придумаешь что-нибудь несусветное. Ты не о том думай, что было да прошло, а о том, что будет. Тебе важно проявить себя, тут отношения Даниила Александровича с Максимовым не имеют никакого значения…

— Ты думаешь?

— Не думаю, а уверена.

Вера была тихой и незаметной, но в нужный момент, в минуты колебаний, она умела вмешаться, повернуть ход мыслей, придать своему мужу уверенности, настроить его на нужный лад. И сейчас Геннадий вдруг почувствовал облегчение, подумал: «В самом деле, может быть, она права?!»

Дни летели незаметно. Прошел месяц. Большую часть времени Геннадий проводил в штурманской рубке за работой, стараясь не мельтешить перед Дорониным и не попадаться на глаза Максимову, который часто бывал на корабле.

Но это не значит, что командир корабля забыл о существовании лейтенанта Кормушенко. Когда истек срок, Доронин с утра вызвал к себе Геннадия:

— Как ваши дела?

Геннадий сказал, что по своей штурманской специальности он готов к ответу. Северный театр ему знаком. Конечно, пока теоретически, по картам и лоциям. Что же до устройства корабля, то в училище он изучал разные типы лодок.

Доронин недовольно покачал головой:

— При чем тут училище? Вы теперь на флоте, и у вас есть возможность полазить, пощупать, узнать.

— Я ходил по кораблю, знакомился. Только, мне кажется, мало…

— Мало или много, мы сейчас узнаем. Идемте!

Доронин резко поднялся и надел фуражку.

«Везет же… — подумал Геннадий. — Надо было угодить под начало такого дотошного командира».

С виноватым видом он следовал за Дорониным, думая, как бы, чего доброго, не опозориться на глазах у матросов, работающих в отсеках.

В одном из отсеков Доронин задержался и потребовал объяснить ему схему приборов управления стрельбой.

«Счастливый билет!» — обрадовался Геннадий. Как раз на выпускном экзамене он «вытянул» эту же самую схему и ответил на «пятерку». С полным знанием дела начал он показывать устройство приборов и как они вырабатывают данные для стрельбы и синхронно посылают их на боевые посты.

С кнопок, переключателей, сигнальных лампочек он переводил взгляд на командира корабля, на его безразличное лицо и никак не мог понять, доволен он знаниями Геннадия или постоит, послушает и преподнесет какую-нибудь пилюлю…

Доронин не сделал никаких замечаний, а коротко бросил:

— Хватит! Идемте!

Они шли дальше. Доронин то и дело останавливался и требовал показать воздушные магистрали, объяснить, где, в районе каких шпангоутов, расположены балластные цистерны, и многое другое…

А когда, обойдя чуть ли не весь корабль, они вернулись в штурманскую рубку, Доронин сел на стул и спокойно подытожил:

— На «троечку» знаете, штурман.

«И на том спасибо!» — подумал Геннадий.

— А теперь потолкуем о вашей специальности.

Командир поднялся и подошел к столику с картами.

Сдерживая волнение и страх, комом подступивший к самому горлу, Геннадий говорил себе: «Ну, чего сдрейфил? Это же твоя стихия».

Не торопясь развертывал он карту северного театра, показывал фарватеры, маяки, объясняя при этом систему радионавигации. Вдруг он заметил интерес на лице командира и сразу ободрился. Уже спокойней и уверенней объяснял он характерные особенности течений в различных районах Баренцева и Карского морей, рассказывал о гидрологии морей, а в отношении ледового режима приводил новейшие данные советских дрейфующих станций.

— Довольно! — строго сказал Доронин. — Свое дело знаете много лучше…

И, точно сразу забыв об экзамене, мягко спросил:

— Кажется, адмирал Максимов с вами говорил насчет истории подледного плавания?

— Так точно, говорил.

— Ну, и что вы решили?