Всполошный звон. Книга о Москве

В Центральный детский театр все московские школьники ходили на «Сережу Стрельцова». Мне уже трудно судить о достоинствах этой пьесы, но, видимо, силен был ее нравственный накал, если она захватила поголовно всех сверстников Стрельцова. Фасад театра украшало гигантское изображение Сталина с девочкой на руках — символ счастливого советского детства, покоящегося в добрых, надежных руках «отца народов». Размашистый жест глобального подхалимажа не помог создателю и главному режиссеру театра Наталии Сац, ее сценическая деятельность продолжалась в лагере и ссылке. Сталин органически не терпел людей яркой индивидуальности, выпирающих из рядов. Поэтому на его счету столько необъяснимых даже палаческой логикой репрессий и убийств.

Помимо трех театров на Театральной площади находился кинотеатр, неизвестно почему названный «Восточный», впоследствии он стал первым и, кажется, единственным кинотеатром стереоскопического фильма. Из этой затеи так ничего и не вышло. Но до войны «Восточный» блеснул иной, куда более удачной новацией — здесь демонстрировались впервые в нашей стране цветные фильмы: знаменитая «Кукарача», породившая большой хулиганский эпос, и еще более знаменитые диснеевские мультипликации — «Три веселых поросенка» и очередные похождения Микки Мауса и Дональда-гуся. Не так давно Микки Маус снова появился на нашем экране — об этом пишут как о первоявлении мышонка заждавшемуся народу. Что за чепуха!.. Еще в тридцатых XX века Микки Маус творил мелкие чудеса на московском экране.

В фойе «Восточного» между сеансами выступали писатели и поэты, известные артисты эстрады, в том числе гастролеры из других городов.

Последняя достопримечательность площади — гостиница и ресторан «Метрополь». Построено здание в стиле модерн с мавританскими причудами целой группой посредственных архитекторов: Валькоттом, Эрихсоном, Кекушевым, Весневским. Во внутренней отделке принимал участие молодой Иван Жолтовский. Воистину у семи нянек дитя без глаза. Ценность этой постройке придает майоликовое панно Михаила Врубеля «Принцесса Греза».

В. Валькотт. Здание гостиницы «Метрополь» в Охотном ряду. 1899–1903 гг. Фото 1994 г.

К началу XX в. стали исчезать провинциальные черты города, связанные с малоэтажностью и характером построек. В. Брюсов писал: «На месте флигельков восстали небоскребы, // И всюду запестрел бесстыдный стиль модерн…»

Старые москвичи очень любили ресторан «Метрополь». Не могу понять, почему казался таким уютным огромный, с высоченным потолком зал. Посредине весело журчал фонтан, водяные струи осыпались в бассейн, где плавали рыбы — караси, карпы, сазаны, судачки. Вы могли выбрать рыбу и заказать ее в сметане, фри или запеченную в картофеле. Я никогда этого не делал, хотя частенько ужинал в «Метрополе»: не могу есть знакомых. На большой эстраде играл отличный джаз с сильными солистами, очень достойным репертуаром. Танцевали вокруг бассейна, освещение менялось — рубиновое, синее, серебристое, оранжевое, — соответственно окрашивались вода в садке и струи фонтана. Это было красиво. Сюда частенько захаживали писатели, режиссеры, артисты — московская интеллигенция. Поразительно, как ныне дисквалифицировалась ресторанная жизнь. Теперь в ресторан ходят лишь командированные, фарцовщики, рыночные торговцы да военные не старше подполковника.

М. Врубель. Майоликовое панно «Принцесса Греза» на фронтоне гостиницы «Метрополь». 1899–1903 гг. Фото 1994 г.

Особняки, доходные жилые дома и гостиницы в стиле модерн появились к нач. XX в. на улицах традиционно-аристократических районов города.

Было еще кафе «Метрополь» с летней верандой. Там давали чудесный кофе, фирменные бриоши, пончики, смуглый аппетитный хворост.

«Метрополь» долго был на ремонте, который вели финны. Наконец-то он вновь распахнул свои высокие двери. Может быть, и перестройка когда-нибудь достигнет такого размаха, что вернется душистый кофе, вкусное тесто. О рыбе я не говорю — с рыбой, похоже, разделались окончательно. Во всяком случае, с прилавка соскользнули даже те странного названия обитательницы водоемов, о которых в пору моей молодости никто не слышал, — все эти нататеньи, бельдюги, простипомы и загадочная ледяная. Но вдруг отыщут еще каких-нибудь уродцев в темных пучинах? В конце концов, это не главное. Не рыбой единой жив человек — была бы гласность. Пословица «Соловья баснями не кормят» обнаружила свою несостоятельность. Ныне соловьев кормят только баснями, и ничего — живут, хлопают крылышками, даже поют.