Вспоминая Эверли

Одним быстрым движением я поднимаю ее на руки, ощущая, как девушка обвивает меня ногами, а наши взгляды встречаются. Занеся Эверли в комнату, которую она так боялась, я роняю наши тела на кровать, которая однажды принесла нам столько любви и потерь.

— Ты опоздаешь на работу, — у меня голос низкий от эмоций, пока взгляд путешествует по ее обнаженной коже.

— Вот, и хорошо, — отвечает она, потянув меня за плечи.

Я охотно поддаюсь. Обожаю чувствовать ее кожу, когда Эверли прижимается ко мне.

— Скажешь мне, если… — начинаю я, подняв взгляд к ее глазам.

— Шшш, просто люби меня, — выгибаясь, шепчет девушка.

Какие бы демоны не жили в той комнате, в то утро мы изгнали их всех. Мы идеально сочетались, используя волшебную магию тел, и напоминали себе, что воспоминания — прошлое. То, что есть у нас сейчас, стоит всего.

— Я люблю тебя, — говорит Эверли, выгибаясь с каждым толчком моих бедер. — Я всегда любила тебя. Даже, когда оно того не стоило, даже когда ненавидела тебя. Я никогда не переставала любить тебя, Август.

Каждое слово из ее губ обжигает меня, рождая невероятное пламя в моем сердце, пока я тараню ее тело и душу. Никто никогда не полюбит Эверли так сильно, как любил я. Никто. И я проведу остаток вечности, показывая ей это. Ее больше никогда не будут воспринимать, как должное. Эверли больше никогда не придется гадать, или сомневаться в моей любви, потому что если она спросит, я, черт возьми, пропою ответ на весь мир.

Это она владеет мной. И всегда будет. Я понял это в тот момент, когда девушка вошла в палату, и я знаю это сейчас. Эверли Адамс была моим другом, моей путеводной звездой, моим сердцем. Два года потерянной жизни не смогли разделить нас, и будь я проклят, если еще какой-нибудь хитрожопый мошенник встанет на моем пути.

Оперевшись на локти, я двигаюсь медленно, глубоко погружаясь в нее и прижав колени к груди девушки. Девушка стонет подо мной, водя руками по моей груди и дразня мышцы живота.

— Чувствовать тебя так чертовски хорошо, — бормочу я, и мой голос похож на хриплое рычание, пока я беру Эверли снова и снова.

Вскоре у нее мышцы сжимаются вокруг меня, а я еле сдерживаюсь.

— О, Боже! — выкрикивает Эверли, и впивается ногтями в мою грудь, когда наши взгляды встречаются.

На нас обрушиваются волны удовольствия, и чувствую, как тело расслабляется, когда мы оба распадаемся на части.

Звезды, черт возьми. Каждый чертов раз.

Наше дыхание выравнивается, грудные клетки поднимаются и опускаются, когда мы лежим рядом.

— Будь осторожен, ладно? — спрашивает Эверли, и в ее голосе отчетливо слышно опасение, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.

— Хорошо, — отвечаю я.

— Не рискуй, — девушка поднимает руку и касается моего лица, когда меня накрывает осознание, что все наши попытки — это реальность.

— Не буду, — говорю я. — Я просто немного осмотрюсь. Ничего серьезного. Он не заметит.

— Он все замечает, — предупреждает Эверли.

Кивнув, я притягиваю девушку в свои объятия, давая еще несколько минут покоя, прежде чем реальный мир вторгнется в наш маленький кусочек рая. Вскоре мы должны будем уехать на работу, разойдемся каждый своей дорогой, и я больше не смогу защищать ее.

А позже, возможно, я не смогу защитить и себя.

***

Все утро я провожу за старыми книгами, выискивая то, что могло быть связано с моей работой в компании с тех пор, как я стал партнером. Если я хотел передать властям доказательства нелегальной деятельности Трента, то хотел быть уверен, что мне не припишут роль соучастника. Я не пойду в тюрьму из-за этого мудака.

Проходит не один час разглядывания цифр и таблиц, прежде чем я только начинаю понимать. Наконец, я был достаточно уверен, что действительно находился в неведении, и что мои сделки были законными, как ширма для компании.

Хотя было чувство, что все было дерьмово.

И я должен был об этом разузнать.

Время действовать.

Чувствуя каждое нервное окончание до самых стоп, я поднимаюсь со своего рабочего места и делаю глубокий вдох. Это ради Эверли. Ради нашего будущего.

Старый я спрятался бы. Старый я солгал бы женщине, которую любил.

Больше этого не случится.

Я пытаюсь игнорировать стойкое желание сжать кулаки, пока поднимаюсь в офис Трента. Я впервые замечаю, насколько мы с ним были разделенными.

Я работал в одной части здания. Он — в другой.

Почему я раньше ничего не замечал?

А может, и замечал. Возможно, это было одним из фактов, которые я заметил за прошедшие годы. Откладывал их в коробку странностей, которая, наконец, перетекла в беспорядочную кучу, которую я больше не мог игнорировать.

Трент практически жил там, в мире, далеком от меня. У него были свои люди, своя команда, в которой не было меня. Я не имел ни малейшего представления о том, чем они занимались, что кем были эти люди. Когда они вернулись после моей комы, я не обратил внимания на их незнакомые лица, а, может, я и не должен был знать их?

Воспоминание о том, что Трент спускал деньги на костюмы пришло мне в голову, когда я пересекал здание. Улыбаюсь секретарю Трента, когда подхожу к его кабинету.

— Он на месте? — спрашиваю я, и веду себя, как обычно, беспечно.