Вспомни меня. Книга 1

– Как я уже сказала, девушкам он нравится. Очень. Многие только о нём и говорят.

– Неправда. Почти все разбились на пары.

– Не верю, что все они притянулись один к другому сердечно или там… хотя бы чувственно. Это, всего-навсего, бытовая необходимость, – устало вздыхает Рэйчел. – И потом, потребность в сексе тоже ведь никто не отменял. А Альфа… О нём не только говорят. Некоторые, более уверенные в себе дамы нашего коллектива, смеют мечтать о конкуренции…

– С Цыпой?

Она не смеётся, она ржёт в голос.

– Что я смешного сказала?

Мне обидно и неприятно до чёртиков. Что она о себе возомнила? Ну помнит больше меня, и что из того? Я не дура. Не дура.

– У тебя, кстати, очень сексуальная фигура, – заявляет Рэйчел, вытирая глаза.

Надо сказать, градус моей злости сразу спадает.

– С чего ты взяла? – вопрошаю, но всё ещё недружелюбно.

– Ты никогда не слушаешь, что я тебе говорю! НАБЛЮДАЮ! И помню некоторые научные и совершенно непригодные для выживания факты. Например, то, что мужчины особенно вожделеют девушек, талия, бёдра и грудь которых составляют определённую пропорцию. Я сейчас, конечно же, точных цифр не назову, но в самом начале почти вся наша мужская половина глазела на тебя именно тем взглядом. Не на Красивую, а на тебя. Но потом ты громко продемонстрировала строптивый и упрямый характер, и большинство отвалились – проблемы-то никому не нужны. Большинство, но не все. Остались только смелые. И знаешь, у тебя интересный фильтр, похоже, что даже неосознанный. Ты отсекаешь слабаков, то есть тех, кто боится трудностей. А у сильных духом наоборот вызываешь ещё больший интерес.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что же я хочу этим сказать… Так ты… хотя бы иногда… думаешь о сексе? С ним.

Хорошо, что ветер в лицо. Он остужает мои уши и щёки.

– Просто все об этом думают. Я – практически постоянно! – хохочет.

Меня передёргивает.

– Серьёзно?

– Конечно.

– И ты мне об этом говоришь… зачем?

– Не вижу смысла скрывать. Это же естественно. Самцы запрограммированы вычислять плодовитых самок, а самки храбрых самцов, способных их защитить. Здесь, в другом мире, не в том, к которому все мы привыкли, и о котором у каждого из нас в той и или иной степени всё-таки сохранились обломки воспоминаний, ощущений, связанных с ним, на первый план выступает наша природа. Мы – всего лишь биологический вид, не стоит об этом забывать.

Она умолкает на минуту. Потом, отдышавшись, продолжает:

– Альфа… ты ведь дала ему это имя не случайно. Ты, как и все прочие, с первого взгляда вычислила в нём лидера. Но он не только лидер, – тут она опускает взгляд себе под ноги, переступая камни, – он же ещё и здоровый самец – самки тоже вычисляют лучшие для потомства гены. И молодость, и мужественность – всё при нём. И не только. Есть ещё…

Рэйчел умолкает. Но мне известно слово, которое она собирается произнести. Уже сколько дней-недель оно вертится на языке, но я всё от него уворачиваюсь, потому что это банально – быть, как все, и идти на поводу у примитивных инстинктов.

– Красота? – формулирую.

Тут она прыскает со смеху, а я поджимаю губы – неприятно.

– Сексуальная привлекательность. Как я уже упоминала, практически все думают о сексе с ним. Мне интересно, а как ты?

Соврать? Или правду сказать?

– Иногда. Немного. Я просто… плохо себе представляю, вообще, что такое секс.

Рейчел даже останавливается от неожиданности.

– Расскажи.

– Что рассказать?

– Что ты помнишь.

Я набираю полную грудь воздуха, прежде, чем сознаться. Раньше я всегда комкала эти воспоминания в себе, старалась на них не зацикливаться, но раз уж она говорит, что это нормально…

– Ну… я помню себя на пляже. Я раздета, но на мне есть что-то вроде белья белого цвета. И кто-то обнимает меня, но эту часть я совсем не помню. Что я совершенно точно помню, так это руку. Рука на моей спине. Она как бы поглаживает, очень легко. Круги… или… восьмёрки рисует у меня на лопатках, потом ниже, на пояснице, и мне…

Я краснею, но она же сказала, что говорить об этом – естественно, поэтому решаю продолжать, раз уж начала.

– В общем, мне прям сильно хочется, чтобы эта рука… ну, опустилась ниже на… бёдра там или… ещё куда. И когда она поднимается обратно наверх, меня охватывает не разочарование, нет, а наоборот… такое чувство… такое чувство, как если бы кто-нибудь нашёл на берегу пёрышко чайки и щекотал бы меня изнутри… но это только вначале, потому что чем дольше он это делает, тем тяжелее я себе кажусь, и вся эта тяжесть где-то у меня в животе… и я чувствую… я чувствую…

– Возбуждение.

– Да. Наверное, это слово. Так вот, иногда, перед сном, я представляю себе, как… он, ну, он, гладит меня по спине. Если это можно считать сексом, то…

– Считать или нет – решать тебе.

Рэйчел иногда поглядывает на меня и больше совсем не улыбается. Так и знала, что нельзя признаваться.

– Тебе неприятно? – спрашиваю её.

Почему-то мне не всё равно, как с Цыпой. Наверное, потому что Рэйчел не раздражает меня так, как она.

– Нет. Всё нормально. Я думаю о том, как по-разному стёрта у каждого память. Мы ведь сами выбирали, что стирать, а что нет.

– Сами?

Мы останавливаемся.