Вспомни меня. Книга 1

На его боку нарисованы три стрелы разной длины. Только одна выглядит сплошной линией, две другие прерываются на маленькие отрезки или точки. Рисунок простой, но красивый. Если бы мне приказали изобразить нечто, отражающее сущность этого человека, я бы тоже выбрала стрелы. И у меня так же точно только центральная была бы цельной, основательной на вид, а боковые были бы надломлены.

Я снова прячусь за камень и закрываю глаза, стараюсь запомнить детали его рисунка, но вижу мышцы на спине, пояснице и… ягодицы. Я ещё сильнее сжимаю глаза и тру руками лицо, надеясь стереть ненужные картинки, заменить их формой и орнаментом стрел, но это бесполезно: перед моими глазами ягодицы, бёдра, голени, плечи, лопатки…

Он совсем не худой, невзирая на тяжёлый физический труд – мы все слишком хорошо сейчас питаемся красной рыбой. Если бы она была доступна нам всегда, можно было бы сказать, что наш быт безупречно налажен.

Даже моллюсков мы научились сохранять: выкопали для них ясли на берегу – колодец, обложенный камнями. До того, как в ручье появилась рыба, время от времени девушки отправлялись в лес за орехами и ягодами. Очень редко, если повезёт, в лесу попадается дерево с терпкими продолговатыми плодами. Никто не знал ни их названия, ни самих ягод, но они оказались съедобны, потому что Тринадцатый ел их и оставался в полном порядке. Позже он сказал, что эти плоды – кизил. С тех пор люди и стали называть его Кизилом. Имена-номера не приживаются в деревне и со временем их вытесняют имена со значением, если только человек сам не назвал себя, как Рэйчел или Альфия, например.

На обратном пути в лагерь я смотрю на то, как массивные волны врезаются в скалистое побережье. Здесь они есть, потому что вода вплотную подходит к берегу, а в месте нашего лагеря пляж песочный и настолько плоский, что кажется искусственным.

Волны – это так похоже. Нас все время будто прибивает друг к другу. Даже если мы бежим в противоположные стороны, неизменно сталкиваемся носом к носу на другом конце пути. Как если бы наши траектории, куда бы мы ни свернули, всегда оставались в пределах одной многослойной, витиеватой, но всё-таки замкнутой линии. И если всё совсем уж плохо, и мы больше не двигаемся навстречу друг другу, один, если приложит усилия и побежит достаточно быстро, обязательно нагонит другого.

А я так люблю, когда меня обнимают со спины…

Откуда я это знаю? Не помню.

Глава 28. Корни авторитета

Nemahsis – What If I Took It Off For You 

Чтобы парни не отвлекались от работы, я придумала носить им воду. Вылепила из глины кувшинчики с широким горлышком, как кружечки, и один большой сосуд. Для большого из лозы сплела сумочку с ручкой. Набираю в кувшин воды, набрасываю ручку на плечо и несу на стройку. На каждой из девяти маленьких кружечек тоненькой палочкой нарисована картинка. Ни одна из них не повторяется – каждому человеку свой рисунок. Парням это понравилось, конечно. Они улыбались, благодарили по-разному: кто коротко «спасибо» сказал, кто похвалил рисунок, кто спросил, «Почему он ассоциируется у меня именно с кизилом?» Только один человек ничего не сказал.

На самом же деле, это не я такая добрая, это происходящее на стройке слишком сильно меня интересует. «На всякий случай» мне нужно знать, как рыть котлован, как устанавливать опоры и какая балка для чего предназначена. Я внимательно наблюдаю за тем, как «управляемо» заваливается спиленное дерево на нужное место и подмечаю детали.

Да, на стройке можно увидеть очень много интересного.

Когда парни поднимают брёвна на верхушки растущих стен, краснеют все от напряжения, и только один нет. Только у одного на лбу проступает малиновый треугольник. Девушки шепчутся об этом, говорят, он особенный. «Меченный».

А я не могу оторвать глаз от его рук. И боюсь, что он заметит мои слишком внимательные взгляды, и сделать с собой ничего не могу – смотрю так жадно, будто ем его. И спрятать стараюсь то, что чувствую при этом, и то, как сложно мне с этим бороться. Переключаюсь на других парней для маскировки, но, глядя на них, продолжаю видеть только те плечи и руки, только тот кусочек кожи под краем приподнявшейся футболки, только такой же внимательный взгляд, как и мой, так же «случайно» о меня споткнувшийся.

Он спрашивает:

– Когда вы собираетесь за семенами?

Мы так затянули со своей миссией, что даже Альфа вон интересуется. И немудрено: уже три недели прошло с тех пор, как я впервые его спросила о землянке.

– Завтра, – отвечаю.

«На завтра» ничего запланировано не было, это я, то ли от неожиданности, то ли от страха перед его авторитетом поспешила брякнуть.

На моё счастье Рэйчел оказывается лёгкой на подъём, и мы быстро утверждаем «завтра» первым днём миссии.

Вечером, собирая свой рюкзак в путь, я вдруг вспоминаю о мази с антибиотиком.

– Цыпа, отдай, пожалуйста, мою мазь, – прошу.

– Я не Цыпа, во-первых. А во-вторых, у меня нет твоей мази.

– Она у Альфы?