Вспомни меня. Книга 1

Его голос никогда ещё не был таким мягким для меня. Хотя нет – был, когда я болела.

Моя хижина готова к вечеру. Альфа помог со всем – и с перегородкой тоже. Он придерживал ветки, чтобы мне было удобнее связывать их между собой лианами, а я думала: всё это я могла бы сделать и сама, неужели же у него нет более важных неотложных дел?

– Спасибо, что построил мой дом, – говорю ему, когда он собирает инструменты.

– Я только помог.

– Нет, ты построил его целиком.

Он поднимается и недолго смотрит на меня вместо «пожалуйста», но этого времени мне хватает, чтобы заметить, как необыкновенно улыбаются его глаза. И я улыбаюсь ему в ответ.

Вместе с сумерками ко мне приходит Цыпа. Раскрывает ладонь, и на ней я вижу мазь. Тюбик сократился в объёме раза в три, но, невзирая на это, моё сердце колотится от счастья.

– Почему не сказала, что не нашла её? Сразу жаловаться! – упрекает меня Цыпа.

Я смотрю на её отросшие волосы, пухлые губы, наивность в глазах и не узнаю ту Цыпу, которой дала имя. Та Цыпа и эта Альфия – совершенно разные люди. В той не было уверенности и мнений, а у этой есть… всё. И в гораздо большем количестве, чем у меня.

– Я не жаловалась, – спокойно говорю. – Он спросил, где мазь, я ответила, что отдала тебе.

Она молча кивает, но уходить не торопится.

– Как ты? – вдруг спрашивает.

– Нормально, – говорю. – А ты?

– А я… я счастлива.

Её лицо светится, как фонарь. Так широко никто не умеет улыбаться в нашей деревне.

Я иду к Леннону с мазью, прошу вернуть, когда станет лучше и сказать мне, если этого не произойдёт, и ни на секунду не перестаю думать о Цыпином «счастлива». Потом, когда луна уже включена на полную мощность, бегу на берег проверить, как много искренности в её словах. И там, где теперь её дом, на полу нет настила из досок.

Глава 32. Чужие секреты

Брёвна на самый верх сруба теперь приходится затаскивать по полозьям. Кто-нибудь из парней, чаще Альфа, влезает на край стены и тянет за привязанную к бревну верёвку. Двое снизу подталкивают его руками.

На лепку черепицы по образу и подобию уцелевшего и принесённого нами с Рэйчел фрагмента вначале определили меня. И пока я придавала надлежащую форму глиняным блинам, меня не покидало ощущение потери времени. Идея с теплицей не давала мне покоя. В итоге, разговор с Альфой оказался неожиданно результативным – он разрешил. Даже больше того, пообещал, что оправит кого-нибудь из парней в землянку за остатками уцелевшей плёнки.

Место для теплицы выбрали рядом со срубом – здесь достаточно света и не так далеко до ручья. Моя задача теперь – носить землю для грядок, придавать им форму при помощи колышков, обрезков досок, стволов – в ход идёт всё, главное, чтобы за грядками впоследствии удобнее было ухаживать. В будущем, когда «появится время», Умник пообещал придумать ирригационную систему, то есть соединить ручей и теплицу. Его, конечно, подняли на смех отдельные члены нашего коллектива, но он впоследствии разработал и соорудил накопители дождевой воды – глиняные баки, которые в конце строительства мы разместим под крышей. Этой водой можно будет мыть руки, не выходя из сруба, а значит, и готовить зимой в тепле, а не снаружи. Баки будут размещены рядом друг с другом ступенчато, чтобы вода из одного перетекала в другой.

Что интересно, когда Умник всё это сделал, никто и не подумал просить прощения за насмешки. Те, кто смеялся и строил свои язвительные предположения, сделали вид, будто ничего и не было, и ничего обидного они не говорили. Всё это долго не давало мне покоя, и в итоге я пришла к некоторым выводам:

Труд тех, у кого нет авторитета, не ценят, как бы полезны они ни были.

Ничего сами не делая, люди легко критикуют других.

Доказать человеку, что он не прав невозможно. Когда это сделают факты, человек не помнит, как доказывал обратное.

Человеческая наглость безмерна, и из неё вытекает другое явление – неблагодарность.

Самыми надёжными оказываются те, от кого меньше всего ждёшь. Именно от них придёт помощь.

Мы с Рэйчел не дружим. Не стремимся держаться вместе. Нас не тянет друг к другу, и ещё меньше каждая из нас нуждается в общении. Но некоторым образом мы всё чаще оказываемся в одном месте. Бывает, конечно, нужно поговорить о важном хозяйственном деле, но обычно даже для таких разговоров нет поводов – вот как сегодня, например. Что интересно, ни одну из нас молчание не смущает. Поэтому, встретившись по дороге к ручью случайно, путь свой держим бок о бок, даже локтями иногда соприкасаемся и придерживаем ветки, чтобы не поранить другу друга, но молча.

Лес уже укутался на ночь в темноту, а у бассейнов с водой, не укрытых ветвями от синего вечернего неба ещё светло, поэтому хорошо видно две человеческие фигуры. Они смотрят друг на друга.

– Что ты такой… напряженный.... зажатый? Мне и это нравится. Даже это в тебе секси…

– Я думаю, ты путаешь зажатость с чем-то другим.

– С чем же? У тебя такой пресс… твёрдый… Ты везде такой?

Я останавливаюсь, Рэйчел тоже. Мы не двигаемся, не сговариваясь, и не произнося ни звука.

– Ложись со мной сегодня… – снова произносит женский голос.