Вспомни меня. Книга 2

– Даже с такими ногами у меня намного больше сил, чем у тебя. Ты же идёшь.

Что правда, то правда.

Я смазываю её раны всем, чем могу придумать, использую всё, что осталось в моей аптечке.

– Ты такая, на самом деле, хорошая, добрая, – внезапно сообщает мне Цыпа. – Все думают, что ты грубиянка и тебе на всех наплевать, но на самом деле ты умеешь заботиться о других, как никто.

- Да? Спасибо, что за метила.

- Да. Послушай, я хочу рассказать тебе один секрет. Ни с кем другим бы я этим не поделилась, а вот с тобой… В общем, возле хижины есть не один огород, как ты говорила. Их там несколько. И в земле есть картофель, очень много, если рыть достаточно долго. Он разрастается сам, поэтому системы никакой нет, и рыть нужно везде. Но я знаю места, где он есть наверняка!

Цыпа притягивает к себе рюкзак и вынимает из него связанную в узел футболку. В ней вымытый до сияющей чистоты картофель. При виде его я едва не захлёбываюсь слюной. От солёной рыбы уже скулы сводит, но голод не тётка, будешь есть и её, если другого нет.

– Давай сварим и поедим? – предлагает Цыпа с улыбкой.

Я знаю, что он будет против. Если мы не делимся с ней едой, то и нам ничего брать у неё нельзя.

– Спасибо, – благодарю, – но я не люблю картошку.

– Брось, – советует она. – Поедим и снова туда пойдём, накапаем больше и принесём сюда для всех. Если делать всё быстро, то вернёмся засветло.

– Нет.

– Картошка тяжёлая, в горы брать её нет смысла, – продолжает Цыпа. – Лучше съесть её здесь, а запасы рыбы и сухие фрукты сохранить для перехода.

– Извини, но нет.

И тут Цыпа приводит самый тяжеловесный довод:

– Впереди зима, всё равно всё сгниёт. В лагере никто о картошке не знает, иначе бы уже всю выкопали. Рыба-то достала всех.

– Нет, – отрезаю я. – Картошку свою можешь сварить над очагом. Там в буфете есть котелок, я видела.

– Хорошее здесь место, тёплое, уютное. Как будто жил кто-то.

– Альфа говорит, у маяка может быть приставленный к нему человек. Он скорее всего, наведывается сюда время от времени, следит за маяком и, наверное, остаётся с ночёвками. Так Альфа думает, потому что есть запас еды… и спать есть, где.

– А готовить негде, потому что надолго сюда не приезжают, – соображает Цыпа, утвердительно кивая головой.

– Над очагом есть решётка – как раз для этих дел, думаю.

– Я поняла.

Спустя примерно час, запах запечённой картошки затмевает мой разум так, что я даже забываю о своей депрессии. Цыпа это, конечно, замечает, и всё время предлагает мне «отведать». А я из последних сил отказываюсь.

Глава 12. Картошка

На третий день меня будит радостный голос Цыпы:

– Смотри, дождь закончился! – улыбается она.

Я выглядываю в окно, и правда: небо серое, унылое, но дождя нет, и ветер успел продуть насухо киснувший до этого несколько дней кряду деревянный помост маяка.

– Сегодня – это наш шанс добыть картошки, – тихо и по-заговорщицки продолжает проталкивать свой план Цыпа. – Кто знает, когда ещё выдастся такая погода? А если и разъяснится, вдруг Альфа решит сразу идти в горы? В картофеле много витаминов, если ты вдруг забыла, а они нам сейчас ой как понадобятся…

– Альфа сказал нам сидеть здесь и не высовываться, – напоминаю я ей. – Да и потом, туда день идти и день обратно.

– Это ты шла день, вернее, тащилась, а для нормального, здорового человека, туда всего пару часов пути и пару обратно. Альфа вернётся часов через пять-шесть, минимум, ты же знаешь. Мы как раз успеем.

– А если раньше?

– Просто скажешь, что захотелось прогуляться с подругой. Что он, убьёт тебя?

– Не убьёт, конечно. Но он же не просто так попросил нас никуда не ходить!

– Мда. Что-то в тебе в корне изменилось… надломилось… или согнулось, что ли. Прогнулось.

Ну надо же. А ведь она тоже не та, что была раньше.

– Ничего не прогнулось. Не выдумывай.

Просто, приходится прислушиваться, когда ты человеку стольким обязан, а он ещё и бесчисленное количество раз оказывался прав. Да и вообще, если задуматься, эта короткая, по сути, жизнь была такой насыщенной и полной, столько всего произошло, а он, ведь, всегда был рядом. Какими бы навязчивыми ни были мои депрессивные иллюзии, он всегда рядом был.

– Ладно. Пошли, – говорю.

– А чего вздыхаешь так тяжело?

Потому что он узнает в любом случае.

Пока мы идём к землянке мне приходит на ум, что Цыпа была права – засиделись мы в тёплом и безопасном маяке, и эта прогулка – как глоток свежего воздуха. Я даже ловлю себя на том, что улыбаюсь скрюченным суровостью климата стволам прибрежных сосен, редким песочным пляжам и выброшенным на них длинным водорослям.

-Ты что-нибудь помнишь? – спрашиваю я у Цыпы, только чтобы не идти молча.

– Ничего. Вообще.

– Есть мнение, что каждый выбирал сам, что стереть, а что оставить. Но оставить можно было только что-то одно. Ты не помнишь ничего такого?

– Неа, – отрицательно качает головой Цыпа. – У каждого свой опыт и свои заморочки.

– Это уж точно, – вынуждена согласиться и я.

– Альфе вон, всё время снится один и тот же человек.

– Да?