Вспомни меня. Книга 2

Я аккуратно складываю их в подол куртки, стараясь не разломать, чтобы Альфа, вернувшись, взглянул и одобрил. Мне совершенно не хочется с ним ссориться – это слишком тяжело для меня… теперь. И раньше, ещё задолго до того, как мы впервые поцеловались, каждая ссора с ним ранила так, будто кто вырвал мяса клок, а теперь и подавно. Мне и стыдно, что обидела его, и страшно, что не обнимет перед сном.

«Нельзя так привязываться», говорю я себе и торопливо высматриваю коричневые шляпки.

«Нельзя так привязываться», повторяю снова и снова, и жадно вглядываюсь в холмики из листьев, потому что самое большее, чего мне сегодня хочется – это вкусно и сытно накормить мужчину.

Рассеянный свет солнечных лучей совсем перестаёт греть, но моим жадным пальцам всё ещё не холодно. Я знаю, что смеркаться будет быстро – каждый новый день короче предыдущего – поэтому решаю вернуться. Вот этот ещё последний возьму, и хватит.

Dead Can Dance - Opium

Я выпрямляю спину, поправляю подол куртки, чтобы по пути не растерять ценные углеводы, но сделать шаг не успеваю: на меня смотрят два серо-жёлтых глаза. Жутко смотрят, страшно. Угрожающе.

Это не волк и не собака, что-то другое…

Вначале шок и панический страх не дают мне даже пошевелиться. Тишина вокруг настолько пронзительна, что мне слышно, как отрывается единственный уцелевший лист липы и долго вырисовывает зигзаги. Его касание земли – это глухой и звонкий удар для моих ушей, и мои ноги несут меня прочь даже прежде, чем я успеваю опомниться.

Мне не нужно оглядываться, чтобы знать – он гонится за мной. Он быстрее, резвее, проворнее, он – дикое животное, умеющее охотиться. Я чувствую спиной его дыхание, вся моя кожа воспалилась в ожидании острых зубов. Он не промажет, не ошибётся.

И я всё-таки оглядываюсь: он слишком близко. Он так близко, как я даже не ожидала, и он приближается со скоростью, от которой мне физически становится плохо.

Я останавливаюсь и приседаю на корточки, потому что меня тошнит, и голова кружится так, что, кажется, свет сейчас померкнет сам собой, ещё до нападения.

И даже не я, а кто-то другой внутри меня, какой-то подселенец открывает мой рот, и из него вырывается даже не крик, а вой, стон, страх, агрессия, зов, клич, инстинкт выжить любой ценой. Звук настолько громкий и уродливый, пронзительный, что я сама покрываюсь мурашками – это что-то нечеловеческое, потустороннее.

Животное останавливается, как вкопанное в десяти шагах от меня, и мы оба зависаем в молчании, смотрим друг другу в глаза.

Волки так не охотятся – приходит мне в голову. Волка не остановит никакой вопль, когда он преследует добычу. Тогда кто же это?

Он прижимает уши и смотрит, не отрываясь. Красивый. Шерсть близкая к белой, но скорее кремово-бежевая, плотная. Морда узкая и длинная, благородная.

Внезапно он поднимает морду и, сложив губы трубочкой, издаёт свой собственный клич. Я знаю, что это клич, догадываюсь, что будут и другие. Они не заставят себя долго ждать.

В этот момент космос начинает говорить со мной.

Я совсем недалеко от палатки – меньше минуты. Забреди я дальше, не было бы даже шанса, а так он всё ещё у меня есть. Есть, потому что Альфа, уходя, дал поручение, но к нему выписал и условие. Сейчас это условие – мой шанс выжить.

Костёр не мог потухнуть, это точно - меня не было каких-нибудь двадцать минут. Нужно добраться до него, вытянуть любую раскалённую дровину, и я в безопасности.

Мне нужно продержаться всего сорок секунд.

Я медленно поднимаюсь, животное напрягается. Он будет пытаться нападать на мои ноги, значит, нужно перебирать ими так часто, как это вообще возможно.

И я срываюсь с места. Альфа должен обнять меня сегодня перед сном. Он сказал, мои поцелуи – его награда за ещё один день изнурительного пути. Что будет с ним, если он не найдёт меня, когда вернётся? Что сделают с ним окровавленные следы на жёлтом лиственном настиле, укрывшем на зиму землю?

Он вернётся. А вернувшись, найдёт меня в нашей палатке и в наших спальниках. Не даром ведь мы из двух смастерили один – чтобы он мог обнимать меня во сне.

Я воображаю себя белым огромным псом, у которого нет врагов, а длинные гибкие ноги нужны ему лишь для того, чтобы наполнить мир красотой. Я неуловимый, неуязвимый царь зверей, мне никто не страшен – потому что я – самое быстрое и ловкое существо на планете.

Кто-то словно бы дёргает меня за пятки иногда, но у него не получается ухватить так, чтобы превзойти несущую меня инерцию.

Я замечаю белую спину справа и слева от себя, зубы, оскал, но и свой костёр я тоже вижу.

Вижу, но уже не доберусь: другое животное, едва ли не вдвое превосходящее по размерам первое, преграждает мне путь. Оно целится в горло, я знаю, и пытаюсь закрыться рукой. Но мне уже ясно, что это отсрочит конец всего на секунды. До горла он доберётся, просто чуть позже.

Внезапно слышу глухой удар, и кто-то взвизгивает. Ещё удар, и моё лицо и одежду обрызгивает кровью. Я ощущаю тёплые капли на своём лице, но невзирая на ужас, готовый охватить меня, важнее всего в этот момент вопрос: чья это кровь?

Я не чувствую боли. Это шок?