Вспомнить всё

Увлекаемый мисс Эйблсет, Мильт Бискл вернулся к вертолету, и оба с трудом втиснулись на заднее сиденье. На ощупь тело девушки оказалось теплым, упругим, явно терранским. Сердце в груди забилось куда чаще прежнего, и Мильт не на шутку смутился: признаться, от женского общества – тем более от такого тесного соседства с девушками – он тоже давненько отвык.

– Послушайте, – заговорил он, как только электронные контуры автоматики вертолета подняли машину над стоянкой у космопорта, – я – человек семейный, отец двух девочек, а на Терру прибыл по важному делу: доказать, что на самом деле в войне победила Проксима, и нас, горстку уцелевших терран, обращенных в рабство проксимской властью, вынуждают трудиться ради…

Однако мисс Эйблсет даже не думала отстраниться, прижималась к нему по-прежнему как ни в чем не бывало. Оставив надежды, Мильт Бискл оборвал фразу на полуслове.

Вертолет, рокоча двигателем, мчался над Нью-Йорк Сити.

– Вы в самом деле считаете меня агентом Проксимы? – выдержав паузу, спросила мисс Эйблсет.

– Н-нет, – не слишком уверенно протянул Мильт Бискл. – Наверное, нет. Пожалуй, на агента проксимцев вы не похожи.

– Кстати, – заметила она, – стоит ли, пока вы гостите на Терре, жить в переполненном, шумном отеле? Почему бы вам не остановиться у меня? Места в моем нью-джерсийском комкварте хватит с избытком, а я буду только рада.

– О'кей, – почувствовав, что спорить бессмысленно, согласился Бискл.

– Вот и прекрасно.

Вертолет, получив от мисс Эйблсет новые указания, взял курс на север.

– У меня и поужинаем, – продолжала она. – Сэкономим и деньги, и время: по вечерам во всех приличных ресторанах очереди часа на два, так что столика не дождешься… а вы, наверное, и об этом забыли, да? Ах, как чудесно станет, когда половина населения Терры переедет на Марс!

– Это уж точно, – натянуто согласился Бискл. – Ну, а Марс им придется по вкусу: мы славно там потрудились… вот погодите, мисс Эйблсет, сами увидите!

Вспомнив о Марсе, он немного воспрянул духом: прилив гордости, удовлетворение результатами собственной работы и работы коллег, терран, взбодрили его лучше любых стимуляторов.

– Зовите меня Мэри, – откликнулась мисс Эйблсет, поправляя увесистый огненно-рыжий парик, невзначай съехавший на сторону в тесноте вертолетной кабины.

– О'кей, – согласился Бискл.

На сердце у него вдруг сделалось необычайно легко. Не давало покоя только неотвязное ощущение, будто он изменяет Фэй.

– На Терре жизнь мчится вскачь, – заметила Мэри, поплотнее прижимая к деснам зубные протезы, каким-то образом успевшие за разговором покинуть положенные места. – А все из-за жуткой скученности… как же она нервирует!

– Оно и видно, – подтвердил Мильт Бискл, в свою очередь поправляя парик и вставные зубы.

«Уж не ошибаюсь ли я? – подумал он. – Не напрасно ли паникую? В конце концов, вон там, внизу, огни Нью-Йорка, и Терра определенно не обезлюдела, не разорена, земная цивилизация цела и невредима».

Или все вокруг – сплошные иллюзии, навязанные органам чувств при помощи неведомых психиатрических методик, разработанных на Проксиме? Как ни крути, его дайм прошил амфетаминовый автомат насквозь, и это факт, не обман зрения. Разве подобные факты не указывают на некий тонкий подвох ужасающего масштаба?

На то, что никакого автомата там, скорее всего, нет и не было?

На следующий день они с Мэри Эйблсет навестили один из немногих сохранившихся парков. Парк, расположенный в южной части Юты недалеко от гор, оказался совсем небольшим, однако радовал глаз обилием пышной зелени. Развалившись в траве, Мильт Бискл залюбовался белкой, длинными прыжками скачущей к дереву. Беличий хвост волнами вился в воздухе, стелясь над землей, словно пушистый рыжевато-серый плюмаж.

– А вот на Марсе белок не водится, – сонно пробормотал Мильт Бискл.

Облаченная в легкий пляжный костюм, Мэри Эйблсет лежала рядышком, на спине, вольготно вытянувшись во весь рост и сомкнув веки.

– Здесь просто чудесно, Мильт. Наверное, точно так же сейчас и на Марсе?

За границей парка гудели, ревели моторами автомобили, сплошным потоком мчавшиеся по скоростной автостраде. Их шум, напоминавший рокот прибоя у берегов Тихого океана, усыплял, убаюкивал. Казалось, все хорошо, и Мильт, расчувствовавшись, бросил белке арахисовый орех. Белка, сверкнув в ответ неожиданно разумными глазками, резко свернула в сторону и поскакала за угощением.