Встреча, или другая реальность. Черная Дыра

Прасковья посмотрела на водителя. И, секунда на размышление. «Не может быть? Это не то, что происходит. Да происходит вообще. Или это лишь мое воображение? Воображение моего сознательного-подсознание. Господи, откуда я знаю это? — Она сделала паузу в размышлениях. — Стоп-стоп, больница. — Успокаивала она себя. — Да, я в больнице. — Решила она. — И это мне лишь только кажется.»

И в это самое мгновение, чей-то голос сказал ей.

«ПОРА ВОЗВРАЩАТЬСЯ.»

Прасковья в недоумении огляделась. Никого и ничего не было.

Но голос снова повторил.

«ПОРА ВОЗВРАЩАТЬСЯ.»

Прасковья посмотрела пристально на Лагужину. У той лицо было словно каменное. Ни что не выдавала ее молчаливый, жуткий, омерзительный поганый характер.

Прасковья спросила:

— Ты что-нибудь слышала?

— Ничего. — безразлично ответила Лагужина. — Ничего.

— Ну как же? Кто-то сказал.

— Что?

Снова Прасковья услышала тот же голос.

«ПОРА ВОЗВРАЩАТЬСЯ.»

— Ну как же, вот опять. Не ужели не слышишь?

Лагужина спокойно ответила:

— Так как ты пьешь, ни то что голоса, чертики будут мерещатся.

— Это издевка?

— А ты как думаешь? — Спросила Евдокия Жаловская. — Ты помнишь, что произошло там, в баре?

— Нет.

— Рассказать?

— Расскажи.

— Ты поспорила со всеми, что перепьешь всех.

— И?

— Ты выграла.

— Что напилась?

— Не просто напилась, от вашей попойки чуть не сгорел весь кабак.

— Это как?

— От перегара, который стоял там, и дыма сигарет все не знали что происходит. И когда приехала пожарная машина, все кто находился в кабаке были эвакуированы. И лишь тебя пришлось доставить в больницу. Там поставили тебе диагноз. БЕЛАЯ ГОРЯЧКА. Сообщили мужу и тот оставив дочь дома приехал к тебе. Там он пробыл сутки, пока у тебя не прошел кризис, он не отходил от твоей постели. А когда ты пошла на поправку, тебе разрешили посещение. Ты бредила. И в бреду ты повторяла одно имя. Гамарэла.

— Гамарэла?

— Да. — Подтвердила Лагужина. — Гамарэла.

Чей-то голос снова позвал Прасковью.

«ПОРА ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НЕ ВЕРЬ ЕЙ, ЭТО ВСЕ ЛОЖЬ.»

Прасковья не знала что делать. Кому верить, как быть? Одна из ее половин хотела поверить в то, что говорит Лагужина. Иная, иная противилась этому. Все в чего верила Прасковья не стало. Она не видела ни будущего не настоящего. Ее подругой была бутылка. Собутыльники и пустота. Пустота будущего. Голод и пустота души.

«ЧТО ДАЛЬШЕ? — Задавала она сейчас себе этот вопрос. — Что? Поверить Лагужиной или принять ту реальность которая дает ей спиртное. — Что? — На этот вопрос у нее сейчас ответа не было.»

Прасковья поинтересовалась:

— А куда мы едим?

Лагужина ответила:

— Домой, к тебе домой.

Голос снова сказал Прасковьи.

«НЕ ВЕРЬ ЕЙ. ЭТО Я ИСТИНА. ПОСМОТРИ НА МЕНЯ, Я НА СЗАДИ.»

Прасковья оглянулась. Сзади она увидела стоящую у заднего окна бутылку водки. Казалось, что она просилась взять ее и выпить. Но Прасковья сказала себе. «НЕТ. ЭТОГО НЕ БУДЕТ. — И тут же изменила своему решению. — НУ ЕСЛИ ТОЛЬКО ЧУТЬ-ЧУТЬ.» Но это чуть-чуть закончилось опустошением бутылки до дна. Прасковья сказала обращаясь к Лагужиной:

— Вот ты говоришь, что алкоголь это вредно для здоровья, а вот моя подруга так не считает.

Лагужина посмотрела на Прасковью. Та была уже навеселе.

Лагужина строго спросила:

— Где взяла?

— Да тут. — Ответила Прасковья. — У окна.

— Черт. — Ругнулась Лагужина. — Как я забыла?

Прасковья снова уснула. Она снова погрузилась во власть алкоголя, во власть собственного сознательного-подсознание, своего рассудка. Снова больница, снова палата, снова те же лица.

Марфа, палата, пустота.

Глава 19

И так, так-каковая, любимая бутылкой и отвергнутая обществом. Прасковья вновь сидела на кровати в палате. Она что-то говорила, разговаривала сама с собой. Никто не посещал ее, она была одна. Одна, в этом огромном мире. В пустоте пространства своего разума. В пустоте сознание своего рассудка.

Она шла по длиннущему бесконечному белому коридору. Светящийся ярким не земным светом. Никого не было вокруг. Она одна. Одна в этом длиннущем, бесконечном, коридоре. Здесь казалось что время преломлялось. Оно шло не так как оно шло, а как-то иначе. Иначе чем оно должно было идти. Минута проведенная здесь, казалось вечностью. Вечностью в бесконечном пространстве временных часов.

Прасковья не понимала, что это? Куда она попала? Где вообще она находится? И не ее ли это воображение? Тут в дали, сквозь свет, Прасковья заметила в дали чей-то силуэт. Силуэт стоял посреди коридора. Прасковья присмотрелась, но как бы она не старалось, она не могла понять кто стоит в дали. Прасковья спросила:

— Кто Вы?

Никто ничего не ответил. Силуэт стоял по среди коридора и молчал.

Прасковья спросила:

— Вы не хотите мне отвечать?