Встреча [= Свидание]

Итак, в коротеньком объявлении, состав ленном в телеграфном стиле, с более или менее разборчивыми сокращениями, было написано, что «требовались юн. или дев. для присмотра за двумя детьми, мальчиком и девочкой». Наверное, нужно было сидеть с ними по вечерам, отвозить в школу, водить в зоопарк и тому подобное. На встречу мы пришли вдвоем, но больше никто не явился.

Тот, кто дал объявление, за это время, вероятно, отказался от своей затеи, либо другими способами добился желаемого. Во всяком случае, столкнувшись нос к носу, мы оба — и я, и Симон — решили, что перед каждым из нас — потенциальный работодатель.

Когда мы обнаружили, что в действительности все не так и настоящий работодатель подложил нам свинью (или, как говорят во Франции, «кролика»), я не очень расстроилась. Симон же, ни на секунду не растерявшись, сознательно и с видимым удовольствием продолжил это недоразумение, начав со мной разговаривать так, будто отныне я — его патрон.

— Вы не станете возражать, — спросила я в том же тоне, — если придется работать под началом у девушки? — Он ответил, что, напротив, очень рад.

Он произнес «рад», а не «был бы рад», что означало продолжение игры. В свою очередь, я прикинулась такой, какой он меня представил; я находила это занятным, и он сам казался мне забавным и очаровательным.

Я даже добавила, что дети, за которыми с этого момента он будет следить по моему поручению, не заслуживали ни малейшего доверия: они состояли в террористической организации, взрывающей атомные электростанции. Идиотская небылица, которая, непонятно почему, пришла мне в голову.

Потом мы пошли в пивную на ближайшем бульваре, и он угостил меня кофе со сливками и бутербродом. Я захотела заказать пиццу, но он тут же бросился рассказывать новые байки про эту забегаловку, где, чтобы избавиться от вражеских лазутчиков, им якобы подают отравленную еду.

Поскольку официант оказался неразговорчив, с угрюмым зловещим лицом, Симон предположил, что он — советский шпион, на которого как раз и работают оба ребенка.

Мы оба веселились от души, шептались, как заговорщики или влюбленные, чтобы официант нас не услышал. Все подряд вызывало у нас смех. Создавалось впечатление чего-то необычного, особенного, чуть ли не сверхъестественного.

Кофе со сливками оказался отвратительным, но мой приятель со всей серьезностью объяснил мне, что если я не откажусь от чересчур крепкого кофе, то ослепну, как это случается со всеми зеленоглазыми людьми вроде меня. И, конечно, воспользовался случаем, чтобы отпустить традиционные комплименты наподобие «таинственного взгляда» и «инопланетного блеска глаз»!

Мне нужно было отправиться на Северный вокзал и встретить там мою подругу Каролину, которая должна была приехать амстердамским поездом. От того места, где мы находились, это в двух шагах. Разумеется, Симон захотел меня проводить и предложил пойти пешком. Хотя точнее было бы сказать «Симон решил, что мы пойдем пешком», поскольку его постоянно бьющая ключом фантазия парадоксально сочеталась с проявлениями властности.

Мы весело пустились в путь. Симон мастерски придумывал разные фантастические истории про места, мимо которых мы проходили, и про людей, встречавшихся нам по дороге. Но, по его милости, мы выбрали какой-то странный неудобный маршрут, в правильности которого он не был полностью уверен, но полагал, что по все более безлюдным улочкам можно добраться быстрее.

В итоге мы окончательно заблудились. Я боялась опоздать, да и Симон мне изрядно поднадоел. Я несказанно обрадовалась, когда мне удалось поймать такси, как знак судьбы появившееся в этом заброшенном краю.

Прежде чем распрощаться с горе-проводником, который по неким из ряда вон выходящим причинам наотрез отказался поехать со мной в машине, я все-таки назначила ему свидание на следующий день под предлогом, причем совершенно бессмысленным (преднамеренно бессмысленным), вновь посетить этот унылый квартал, лишенный всякой туристической привлекательности, начав осмотр с того же самого места, где мы расстались, то есть с середины длинной прямой улочки, зажатой между ветхими изгородями и облупленными стенами домов, а разрушенная беседка послужит нам ориентиром.

Я боялась, что сама не узнаю этого места, и мы решили до начала экскурсии встретиться в том же бистро, где сидели сегодня. Возможно, пиво там окажется менее противным, чем черный кофе.

Таксист нервничал, утверждая, что его автомобиль затрудняет движение, что было полной глупостью, поскольку никакого движения здесь не было. Однако скоро должен был прийти поезд, и мы с Симоном поспешно сказали друг другу «до свидания». В последний момент он выкрикнул номер телефона, по которому можно было ему позвонить: семьсот шестьдесят пять, сорок три, двадцать один.

Усевшись в такси, еще более допотопное и раздолбанное, чем те, что курсируют по Нью-Йорку, я подумала, что ярко-желтый цвет, к которому мы привыкли, во Франции бросается в глаза, хотя у Симона он не вызвал, впрочем, ни малейшего удивления.