Встреча в Тельгте. Головорожденные, или Немцы вымирают. Крик жерлянки. Рассказы. Поэзия. Публицистика

соскребать ее с селедок,
прежде чем начать
разделку.

Чешуйки отскакивали
и блестели на солнце,
светившем в кухню.

У семи селедок вынул икру,
у четырех молоку;
газета оказалась вчерашней.

Плохи дела были в мире:
банки не давали кредитов.
А я валял селедки в муке.

Положив их на сковородку,
угрюмый и мрачный, я хотел
сказать над ними пару слов.

Но кому охота
вещать о конце света
селедке?

В ЯЙЦЕ

Перевод Б. Хлебникова

Мы живем в яйце.
Изнанку скорлупы
мы исцарапали неприличными рисунками
и именами наших врагов.
Нас высиживают.

Кто нас высиживает,
тот высидит и наши карандаши.
Однажды, вылупившись,
мы нарисуем тотчас
портрет нашей наседки.

Мы полагаем, что нас высидят.
Мы представляем себе солидное пернатое
и пишем школьные сочинения
о цвете и расе
нашей наседки.

Когда мы вылупимся?
Наши пророки в яйце
спорят за небольшую мзду
о сроках высиживания.
Они предполагают день Икс.

От скуки и действительной нужды
мы выдумали инкубатор.
Мы очень печемся о нашем потомстве в яйце.

Мы с удовольствием бы рекомендовали наш патент
тем, кто бдит над нами.

У нас есть крыша над головой.
Сенильные цыплята, зародыши со знанием языков
весь день болтают
и обсуждают собственные грезы.

Вдруг нас не высидят?
И не видать дыры нам в этой скорлупе?
Вдруг исцарапанная изнанка —
весь наш кругозор, и так останется навечно?
Надо надеяться, нас все же высидят.

Но если говорить лишь о высиживании,
есть опасение, что кто-то,
вне нашей скорлупы, вдруг проголодается,
выбьет нас на сковородку и посолит.
Как быть тогда, собратья по яйцу?

ПУГАЛА

Перевод Б. Хлебникова

Не знаю, можно ль стать землевладельцем,
достаточно ли четырех столбов,
мотка колючки, саженцев десятка,
что воткнуты в песок, да слова «сад»?

Не знаю, что подумали скворцы,
взлетев, как горстка зернышек, над полднем
и сделав вид, что испугались пугал,
и ружей за гардинами, и кошку,
рассаду превратившую в засаду.

Не знаю, что разведали про нас
пиджачные и брючные карманы,
не знаю, что за мысль нашла приют
под шляпой, чтобы высидеть потомство,
которое ничем не отпугнешь,
хоть пугала надежно стерегут.

Похоже, пугала — живые существа,
способные ночами размножаться
посредством перекрестного обмена
поношенными шляпами; в саду
теперь их стало трое, и они
приветливо мне машут издалёка,
приятельски подмигивают солнцу
и треплются без устали с салатом.

Не знаю, что замыслил мой забор,
вон выставить ли, запереть ли здесь,
не знаю, тля несет какую весть,
чего бурьян и лебеда хотят.
Не знаю, для чего в свои жестянки
бьют рукавов дырявые останки,
к обедне ли, к вечерне ли звонят,
или в моем саду гремит набат
и пугала восстанием грозят.