Встречи, которых не было

Ночью лед взломало «отдерным» ветром. Казаки схватились за весла, пытаясь пробиться к берегу, но ветер свежал, и после нескольких часов бесплодной борьбы уставшие люди сдались: коч уносило все дальше и дальше в море… А ледяной шторм разыгрывался. Волны приподымали разбитые льдины, сшибали их, перевертывали, крошили, били льдом по бортам коча… Упругие волны не взлетали вверх, и ветер, несший косые струи снега, не срывал с них пену. Отягощенные мелкобитым льдом, волны двигались медленно, но было в их движении что-то неумолимое, беспощадное, и казалось чудом, что коч еще держится на поверхности, не проваливаясь, как нож в сметану, в белое ледяное месиво.

Пять суток продолжался шторм, пять суток носило кочи по морю, а на шестые сутки ветер стих и море сразу же замерзло снова. Как только лед окреп, казаки, как напишет позднее Булдаков, «учали проведывать, земли в которой стороне, не убоячись смерти, ходить по человеку и по два и по три». Землю они не нашли, но обнаружили коч Андрея Горелого в одном дне пути от своих кочей, и Тимофей Булдаков отправился к нему во главе делегации из десяти человек, чтобы окончательно выяснить, где все-таки находится берег.

Горелый, унесенный тем же штормом из Хромской губы, полагал, как и вожи с остальных кочей, что земля — на юге (в чем Булдаков почему-то сомневался), и тогда Булдаков отправил на юг Двух своих людей. Они шли на юг с утра до вечера, но никаких признаков земли им приметить не удалось, и они вернулись. Булдаков велел им продолжать поиски, базируясь, так сказать, на коч Горелова, а сам возвратился к своей флотилии и собрал там великий совет из всех вожей и бывальцев.

Вопрос в повестке дня стоял единственный, но из тех, которые относятся к числу вечных: «Что делать?» Все сходились на том, что кочи надо бросить и по льду идти к земле, но одни предлагали идти напрямик, а другие — сначала к кочу Горелова. Но Горелов при всем желании не смог бы принять у себя экипажи шести кочей, и потому в конце концов все пришли к единому решению: на коч Горелого, который ближе к земле, должен идти Булдаков и «волочить» туда государеву казну; если лед снова взломает, то больше у Булдакова будет шансов спасти людей и казну, находясь у Горелого… От других же кочей отрядили трех человек и послали их проведывать землю напрямик.

На другой день утром… Я чувствую, что повторяю эту конструкцию в рассказе слишком часто, но что поделаешь?.. На другой день утром вытащили казаки нарты на лед, уложили на них государеву казну и свое барахлишко и сели перекусить перед дорогой… И чтобы вы думали? — Лед толщиной уже в поларшина именно в это время снова взломало!.. Лед взломало, а льдины и кочи погнало ветром еще дальше в море и гнало быстрее «парусного побегу».

Можно представить себе настроение казаков! Что ни говори, но только божьей немилостью могли объяснить они такую напасть, ибо точно знали бывальцы, что никогда на этом морском пути такого несчастья не случалось, и даже самые отважные и выносливые приуныли.

Пять суток носили ветры по морю кочи, а когда ветер стих, льдины, теперь уже, наверное, окончательно, смерзлись. Но с удивлением заметил Булдаков, что и без ветра «в море лед ходит по водам». Пожалуй, это первое сообщение о дрейфующих льдах Северного Ледовитого океана, но казакам в ту пору по многим причинам было не до «научных» изысканий. Кончились дрова. Не стало пресной воды, потому что шторм осолонил лед. Подходили к концу съестные припасы. Некоторые служилые оцинжали, да и те, кого цинга пока миновала, чувствовали себя не лучшим образом.

Человеки

В том бедственном, положении, в котором очутился Булдаков, ему уже не потребовался совет бывальцев со всех кочей, дабы ответить на проклятый вопрос: «Что делать?» Двух мнений тут быть не могло: на землю, и как можно скорее.

Казаки, промышленные и торговые люди с других кочей (их уцелело четыре, не считая коча Булдакова) спешно увязывали свое имущество, а Булдаков прикидывал в уме, сколько осталось у него государевой казны и сумеют ли они всю ее унести. И получалось как дважды два, что не сумеют, что придется часть казны бросить, а с этим душа Булдакова никак не могла смириться! Отважный и упрямый, он вдруг оказался еще отменным службистом, рачительным хозяином и в какой-то степени даже канцеляристом, что вскоре проявилось в довольно-таки забавном эпизоде.

Итак, без совета бывальцев и небывальцев Булдаков вполне мог теперь обойтись, а вот без их помощи… И Булдаков отправился просить торговых и промышленных людей, чтоб пособили они «сволочить» государеву казну на берег.

Промышленные люди выслушали Булдакова, и промышленные люди наотрез отказались помогать Булдакову, заявив ему, что и сами-то они «вконец перепропали», и что где земля, они не ведают, и что бор весть, дойдут ли до берега вообще. Где уж тут о государевой казне думать?.. Долго, наверное, переубеждал Булдаков промышленников и торговцев, но понимал он, конечно, что они по-своему правы…