Встречи на московских улицах

Каждый, кто бы ни был, ясно начинает осознавать, что так больше нельзя. Каждый мельчайший факт повседневной жизни красноречивее всяких воззваний. Всех и каждого он убеждает в том, что если не предпринять какие-то меры, то России как государству грозит окончательная смерть, а русскому народу неслыханная нищета, экономическое рабство и вырождение». По оценке Станислава и Сергея Куняевых, авторов монографии «Сергей Есенин», этот документ «написан с таким выходом в грядущее, что мысли и страсти, изложенные в нём, кажутся выплеснутыми сегодня, в наше смутное время».

Судьба народных протестантов была трагична: семерых расстреляли, семеро пошли на Соловки, вернулись оттуда двое.

Дом № 6. Это огромнейшее здание, протянувшееся между Камергерским и Столешниковым переулками. Кроме монументальности других архитектурных достоинств у него нет; поэтому в путеводителях по городу отмечают обычно не его, а здание Саввинского подворья. Последнее было построено в 1905–1907 годах в неорусском стиле по проекту архитектора И. С. Кузнецова. Через три десятилетия его передвинули с Тверской вглубь квартала.

До Октябрьской революции в здании Саввинского подворья располагалось акционерное общество «Ханжонков и К^о».

Александр Алексеевич Ханжонков был основателем первого российского предприятия по производству фильмов. В 1913 году Ханжонков открыл на Триумфальной площади первый электротеатр; была показана двухчасовая программа снятых фирмой картин.

Но вернёмся к нашему гиганту. В путеводителях отмечается, что в доме 6 жил художник П. В. Васильев. Мы хотим упомянуть более знаковую фигуру… И. В. Сталина. Его недолгое пребывание в доме 6 связано с одним из его обитателей – С. И. Кавтарадзе.

В молодости Сергей Иванович был профессиональным революционером. Тогда-то судьба свела его с И. Джугашвили (Кобой). Иосиф предложил Кавтарадзе тоже взять псевдоним и именоваться Тóго. Сергей Иванович возражал: «Тóго – фамилия японского адмирала, то есть империалиста, и члену революционной партии такое прикрытие не к лицу, надо найти другую кличку».

– Нет, Серёжа, – убеждал его Иосиф, – у тебя глаза раскосые, как у японца. Тóго – это как раз то, что нужно.

Так по воле Сталина Кавтарадзе стал Тóго, по его же воле отсидел в заключении все 30-е годы. Снисхождения и милости у бывшего товарища не просил. Правда, за него много хлопотали супруга, Софья Абрамовна, бывшая княгиня, и дочь Майка. Свои трогательные письма к вождю она неизменно подписывала: «Пионерка Майя Кавтарадзе».

Трудно сказать, что подействовало на «отца народов», но после десятилетней отсидки Сергея Ивановича освободили. В доме 6 по улице Горького он получил две небольшие комнаты и был назначен директором издательства. Вскоре в этом издательстве (по рекомендации сверху) вышла книга Ш. Руставели «Витязь в тигровой шкуре» в переводе Шалвы Нуцубидзе.

Жизнь налаживалась. Но недолго музыка играла. Как-то ближе к ночи во двор дома въехала чёрная машина, и в коммуналку Кавтарадзе явился человек с петлицами спецслужбы. Под причитания Софьи Абрамовны Сергея Ивановича увели, ничего не объясняя и не отвечая на его вопросы.

К счастью, мучиться неизвестностью долго не пришлось: машина въехала в Кремль, и буквально через пять минут Кавтарадзе был в кабинете Сталина. Вождь читал какие-то бумаги и вроде бы не заметил явления бывшего друга. Сергей Иванович вытянулся по-военному и кашлянул. Сталин поднял голову.

– Здравствуйте Иосиф Виссарионович, – поспешил поприветствовать вождя Кавтарадзе.

Бывший Коба неторопливо подошёл к Кавтарадзе и, посмотрев на него с печальной укоризной, сказал:

– Серёжа, ты что, с ума сошёл, что ли? Какой я тебе Иосиф Виссарионович? Ну, гамарджоба, Тóго.

На грузинское приветствие гость ответил по-грузински. Тут же был накрыт стол. Появились грузинские вино и водка. Поговорили о жизни и о работе Кавтарадзе. Сталин расспрашивал о делах издательства и одобрил публикацию перевода «Витязя в тигровой шкуре»:

– Молодец Шалва, хорошо перевёл Руставели. Слушай, Серёжа, давай его сейчас сюда вызовем.

Через час обалдевший от неожиданности Шалва Нуцубидзе был в кабинете Сталина. Пили за Грузию, за грузинскую поэзию, за Шота Руставели, за каждого из присутствующих. Шалва захмелел и уснул прямо за столом. Пришлось укладывать его на кожаный диван. За окном занимался рассвет.

– Серёжа, ты не хочешь пригласить меня к себе в дом? – неожиданно спросил Сталин.

Сталина пригласить в коммунальную квартиру! Кавтарадзе был в полной растерянности.

– Ну так как, Серёжа? – повторился вождь (а этого он не любил делать).

– Что ты, Иосиф, конечно, конечно, – заспешил Кавтарадзе с ответом. – Но ведь я живу в коммуналке и как смогу принять там дорогого гостя?

– Так ты не зовёшь меня, Серёжа, – с грустью ответил Сталин, и в глазах его появились искорки, не предвещавшие ничего хорошего. С перепугу Сергей Иванович решился:

– Я прошу тебя быть моим гостем, когда ты захочешь!

– Сейчас.