Встречи за порогами. Унья — красавица уральская

Соображаем, что, пожалуй, надо прислушаться к советам оленеводов и завтра рано отправиться через Урал. А возвращение свое, может быть, и впрямь запланируем по этому же пути, ближе к людям.

Поздно ночью вышли из чума. Торжественная тишина гор дохнула на нас, насторожила. Чистое звездное небо сулило ясную, безоблачную погоду. На фоне ярких светил черным силуэтом рисовалась голова каменного патриарха Лунтхусапа.

— Неужели скоро будет снег? — спросил я.

— Всякое бывает у нас тут, — лаконично заметил Дмитрий.

К РУИНАМ ХУЛАХПИТИНГНЁЛА

Собираться в новый путь всегда интересно!

Пройти безвестной тропой, перевалить Урал, выйти к реке Унье, увидеть загадочную вершину Пурра-Монит-Ур…

Рано утром мы прощались с каменным стариком Лунтхусапсяхлем. Расставались с озером и своим кедровым приютом на Саввае.

— Место доброе: трава для коней есть, вода рядом, сухих дров навалом, — рассуждает Мартын.

— На обратном пути надо тут и остановиться, — говорит Евгений.

— Не возражаю, — соглашаюсь я.

Оленья дорога здесь великолепная. Проходит среди изумительного березняка, пересекает главный, озерный, исток Лозьвы и потом долго тянется по склону гребня, названного в честь берез Хальнёлом.

Это о таких березняках писала Варсанофьева:

«Горные леса у верхней границы представлены зарослями «бетула тортуоза», невысокой березки с причудливо искривленным стволом и ветвями. Леса эти производят очень приятное впечатление. Они скорее похожи на цветущий сад… «Бетула тортуоза» — очень светолюбивое дерево. Отдельные экземпляры растут на значительном расстоянии друг от друга, и между ними прекрасно развивается богатая луговая растительность».

И вот снова подъем в гору. Постепенно мы взбираемся на гигантскую луговину посреди Урала. Мартын останавливает коней возле каменных печек, выложенных оленеводами в давнее время.

— Вот и перевал Поры-Тотне-Сори…

При этом названии я встрепенулся: его я встречал в записках Варсанофьевой! Теперь уже определенно мы идем ее дорогой!

— В старое время, — продолжал Мартын, — наши люди много медвежьих дудок свозили сюда с западного склона… За это и назвали перевал…

«Поры-Тотне-Сори» переводится так: «поры» — зонтичное растение борщевик, по-народному пикан, растение с толстой мясистой дудкой, лакомство мансийской детворы и взрослых, его охотно поедают и медведи; «тотне» — означает «привезти», «сори» — низкая седловина, перевал. И вот как будет по-русски: «Перевал привезенных медвежьих дудок».

История этого названия, очевидно, такова. За перевалом, на западном склоне, растет много борщевика. Любители этого растения занимались сбором его и свозили на нартах сюда, на гигантскую ровную луговину, где всегда был стан оленеводов. Угощали ребятишек, сами лакомились дудками, для лучшего вкуса поджаривали их над костром. Постепенно за перевалом и утвердилось такое имя.

Луговина перед перевалом ровная, большая, травянистая. Сюда можно согнать не одну тысячу оленей. Ну как тут не устроить оленеводам летнее жилье: комара нет, прохладно от ветерка и корму оленям вдоволь!

Откуда мы пришли, там живописный горный ландшафт долины Лозьвы. Гребень Пумсаюмнёла весь перед нами. В туманной дали справа различаются контуры высокой торы Чистопа.

Я тороплю своих спутников:

— Пока хороший день, надо добраться до Лурра-Монит-Ура.

Мартын сомневается:

— Далеко… Можем не дойти…

Едем по совершенно плоской поверхности, не замечая никакого хребта. Он расступился, остался слева и справа. Очень слабый, едва заметный подъем.

Над Уралом чистое голубое небо. Но неожиданно, как разрыв зенитного снаряда, над перевалом, впереди появилось облачко и через минуту же исчезло.

— Что бы это значило? — обеспокоен Евгений.

— Погода будет портиться, — отвечает Мартын.

Урал перешли незаметно, по ровной, лишенной камней, седловине. Взору открылась горная страна без края, сплошные темнохвойные леса, а над ними плоская вершина Мань-Емти и усеченный конус Сомьях-Тумп. Крохотные елочки и пихты взбегают по более крутому западному склону почти к самому перевалу Поры-Тотне-Сори.

Сомьях-Тумп — это «амбарный остров», гора, похожая на лабаз, а что такое Мань-Емти, Мартын не мог точно перевести. Пришлось вместе с ним строить догадки, и в смысловом значении получалось примерно так: Мань-Емти — «малая вершина, удобная для прохождения», в силу того, что она плоская, столообразная.

Мы идем вдоль Урала на юг, туда, где из-за многих гор выглядывали причудливые зубья какой-то вершины.

— Видишь, как далеко до Пурра-Монит-Ура? — говорит Мартын.

— Это и есть она?!

Евгений скептически заявляет:

— Едва ли дойдем сегодня…