Встречи за порогами. Унья — красавица уральская

Лошадям дается возможность полакомиться горными травами. А мы с аппаратурой лезем по каменистому хаосу вверх. Перед нами «горная резиденция Варсанофьевой», как я могу назвать Пурра-Монит-Ур после прочитанных мной восторженных ее описаний горы. Живописные руины сначала тянутся по острому гребню, потом, взбираясь вверх, выходят на просторное плато. Природа потрудилась над камнями на славу.

На краю плоской вершины меня особенно поразил невысокий останец — грибовидный столб, идеально отточенный. Со всех сторон это широкая продолговатая шляпа на тонкой ножке. «Гриб» этот мне знаком по фотографиям Веры Александровны.

Пурра-Монит-Ур означает: «Скалистая вершина, рождающая Пурму», или «Скалистая гора в истоке Пурмы». Пурра — это мансийское название реки Пурмы, притока Лозьвы, стекающей от вершины на восток. За рекой теперь закрепилось название «Пурма», что, кроме собственного имени, дословно переводится как «Земля по берегам Пурры».

От причудливых окал вершины открывается весь Урал, простирающийся к югу, — необъятная горная страна. Слева тянутся голые водораздельные седловины коренного хребта. Справа гигантская ложбина спускается в сторону главного истока Уньи.

— Вон там Нятарохтум… А там, далеко, Сампалсяхль, — показывает Мартын.

Две эти вершины едва заметны среди многочисленных отрогов хребта. Скалистый гребень на склоне Сампалсяхля кажется слишком далеким.

Желтая змейка вьется по склонам — это оленья тропа. Единственная здесь, она заметно перепрыгивает один увал, другой, третий.

— Перейдем эти горы — будет Вишера.

— Ночевать где будем? На ее берегу? — спрашивает Евгений.

Мартын призадумался, сощурил глаза на солнце.

— Наверно, не успеем дойти…

— Не будем гадать! — махнул я рукой. — Где вечер застанет, там и ночуем. Были бы дрова, вода да корм лошадям.

— Правильно, товарищ начальник! — улыбается наш мансиец.

Дружно везут нас отдохнувшие лошади по желтой змейке тропы. На ней часты старые стоянки оленеводов: каменные печи для выпечки хлеба и дымокуры. Уж, наверно, повидала тропа за свой век тысячные оленьи стада!

Огибаем гигантский амфитеатр по склону хребта и снова оказываемся на перевале, с которого видна залесенная долина реки, а правее ее — покатая гора с вышкой.

Мартын останавливает своего коня:

— Нятарохтумсяхль! А там Вишера течет. Смотреть ее исток хотите?

В 1963 году мы с Евгением путешествовали по Вишере, снимали фильм о ней, но к истоку реки нам не удалось проникнуть. Теперь же с радостью повскакали с седел, чтобы взглянуть на место, откуда вытекает славная река.

Привязываем животных, сами идем по россыпям вдоль гребня к истоку. Дорогой Мартын подробно знакомит нас с ландшафтом.

— Нятарохтумсяхль — значит гора, на которой теленок испугался.

Это хорошо объясняет В. А. Варсанофьева:

«Название дано потому, что только что родившийся здесь маленький олень был испуган медведем и, едва появившись на свет, бросился бежать под гору вместе с матерью».

— Здесь от Уньи до Вишеры совсем близко, — показывает Мартын на травянистую ложбину — перевал под горой.

Сверху кажется, что совсем незначительное расстояние разделяет главный исток Уньи с одним из ручьев Вишеры. Километра три — не более!

О ручье, стекающем к Вишере от подножия Нятарохтумсяхля, Мартын сделал следующее интересное сообщение.

— Это Сянегуйнэя. Речка, где лежит мать. Мне еще дед рассказывал, что он дружил с ненцем, который похоронил свою мать на этой речке.

Прыгая с камня на камень, мы наконец останавливаемся на возвышении, заглядываем вниз — там море россыпей тянется к самой Вишере. По левому берегу реки, немного выше устья речки Сянегуйнэи, красуется живописный гребень. Почти точная копия причуд Пурра-Монит-Ура!

— Пасирватмонингнёл это, — изрек Мартын мудреное название.

Тут же переводим тяжеловесное слово. Получается: «Скалистый гребень на берегу Пасырьи» — манси Вишеру называют «Пасырья».

Скалистый гребень Пасирватмонингнёл — это великолепный каменный город в истоке Вишеры. Руины замков, крепостей. Скопище каменных причуд. Ради этого стоит пробираться сюда любознательным туристам!

Еще немного — и перед нами открывается панорама места, откуда берет начало река, создавшая своими алмазами славу пермскому краю. Главный ее ручей стекает от куполовидной горы. От нее он течет среди монотонно серой массы россыпей и, врезаясь в них, образует каньон.

Уже возле скалистого гребня начинается березняк, и скоро Вишера, клокоча в каньоне, устремляется в черные глухие леса.

Мартын никак не мог назвать нам куполовидную вершину, от которой берет начало река. Долго мы бились и над правильным произношением мансийского имени Вишеры: «Пасярья» или «Пасирья». «Пасярья» — это Рябиновая река. «Пасирья» — Сжатая река. Имеется в виду — зажатая каменными стенками.