Встречный ветер прошлого

Дождь низвергался на город с неистовой холодной яростью, на его площади и аллеи, зеленые рощи и жилые кварталы, на запущенный пустырь пляжа, эти жилые незастроенные пампасы, по которым двое случайно встретившихся людей, до ниточки промокших, бежали по направлению к трассе. Послышались тяжелые раскаты грома. Сверкнула молния, озарив, на мгновение яркой вспышкой пустую магистраль, желтые фасады домов, витражи магазинов. Косой дождь крупными тяжелыми каплями молотил по земле, по листве, хлестал в лица Сергея и Катю. Они бежали под проливным дождем в свинцовом свете сверкающих молний и сами словно стали дождем, ветром и ураганом. Частицами разбушевавшейся стихии.

– Я устала. Все… не могу, – запыхавшись, прохрипела она.

До трассы оставалось еще метров сорок. Сергей перевел дыхание, обнял девушку за плечи и повел ее к одному из тополей, что тянулись вереницей, пытаясь отыскать под ним сомнительное укрытие от дождя. Их ноги вязли на скользкой разбухшей почве, грязь липла к подошвам обуви. Они подошли к кроне дерева, укрылись под его ветвями с густой намокшей листвой, которая, как сито, пропускала капли дождя. Неподалеку от них стоял металлический шкаф, крытый алюминиевым козырьком, с которого стекала вода. Сергей смотрел на плотный мерцающий занавес дождя, крепко прижимал к себе озябшую девушку, чувствовал лихорадочную дрожь ее тела, слышал, как у нее стучат зубы. Продрогшая, она жалась к нему, прятала голову на его груди. Он касался губами ее волос, щеки, виска, тянулся к ее губам. Их губы слились в долгом затяжном поцелуе. Она отняла их, дотронулась губами до мочки его уха, дерзко, болезненно куснула, повела плечами, выскользнула из его объятий с ловкостью змеи и отошла прочь. Сергей изумленно и неотрывно смотрел на нее. Отступая, она встала спиной к металлическому шкафу под алюминиевый козырек, с которого стекали струи воды. Мокрые волосы длинными слипшимися нитями свешивались ей на брови, на ресницы. Рот был вопросительно полуоткрыт. Они стояли друг против друга, глядя глаза в глаза, выжидающе, с вожделением и опаской, хищно и недоверчиво, необузданно. Между ними сеялись косые полоски дождя. Ливневый шквал. В небе вспыхивали пылающие языки молнии, быть может, предвестники грядущего пожара. Потоки воды. Шум дождя… Она сомкнула глаза, запрокинула голову, медленно, истомлено, с грациозной леностью повела ей слева направо и обратно.

А где-то на вершине горы, там, где их взгляды встретились впервые, а пути пересеклись, уже давно сошел снег, и дождь бился о полированные глыбы камней, подтачивая их, зарывался в землю, где его ждали истомившиеся корни деревьев, заваленные гранитом.

Металлический шкаф сотрясался от их движений. Из сборки сыпались искры. Сергей оперся руками о мокрый металлический шкаф и сквозь пробитую изоляцию почувствовал легкие пощипывания током. С каждым движением они становились все сильнее. Резкая, как от иглы, боль пронзила ему руку, прошла по плечу, отдалась в сердце. Его встряхнуло. Она стояла спиной к щиту, кривилась от боли, судорожно вздрагивала, но еще сильнее прижималась к Сергею. Он попытался отстраниться, оттащить ее от щита, но она, вскрикнув, притянула его к себе. Ее гибкое тело то извивалось, то замирало, то сотрясалось, словно в предсмертной агонии. Чтобы хоть как-то заземлить ее, обезопасить, он просунул между ней и щитом свою руку. Но пощипывания уже перешли в настоящие удары. А они двое стояли в намокшей одежде под пробитой изоляцией электрощита, готовые умереть, но только не разъединиться друг с другом.

6

Сергей сидел за столиком открытого летнего кафе и поджидал Катю. Здесь должно было состояться их первое свидание. Половину той праздничной ночи они прошлялись под дождем, остаток провели, отогреваясь, в баре и лишь под утро он проводил ее к Алене. Когда они прощались, она повела себя так, будто между ними той ночью ничего не было, а то, что было, ее ни к чему не обязывает, и что вообще на нее нашло легкое помутнение и не стоит обращать на это никакого внимания. Услышав это, Сергей был в шоке. Он упрашивал ее о свидании. Она согласилась, но с некоторыми оговорками и только через четыре дня, ссылаясь на то, что ей надо утрясти массу неотложных дел. Сейчас он сидел за столиком кафе, нервничал и волновался как школьник. Она опаздывала уже на восемь минут. Его настораживало и то, что в ту первую ночь он о ней почти ничего не узнал. На все вопросы она отвечала уклончиво, как-то нехотя, словно у их начавшихся отношений вряд ли возможно продолжение, и потому и знать ему много о ней не следует. Она опаздывала уже на двенадцать минут.