Встретимся на балу-с

Все трое выпрямились, и Юкичи начал говорить: – Мы с превеликой честью ответили на ваше приглашение, Фицджеральд-сан. – только он закончил первое предложение, как Фрэнсис повернулся к Джонатану и попросил перевести. Шатен не стал медлить и исполнил приказ, попутно уточняя, что «-сан» в Японии приравнивается к любому из высоких чинов в Европе, поэтому посол и не использует слов «Граф» и «Милорд». – Мои работники Куникида Доппо-сан, – он и Макс указали на блондина слева от седовласого, – и Ёсано Акико-сенсей, – Джонатан добавил, что «-сенсей» используется для обозначения учителей, но в случае с девушкой – лекаря. – С нами приехал и мой главный ученик. Он-то и будет расследовать это дело. – сердце Миллера забилось, и он стал запинаться, переводя слова наставника.

– Рампо Эдогава-кун. – Фукудзава поклонился. – Правда, приношу свои извинения, он не очень пунктуален. Уверен, совсем скоро он появится в вашем… салоне, верно? – спросил, обращаясь к Максу, Юкичи. Получив утвердительный кивок, он попросил писателя перевести его слова.

Джонатан всегда жутко краснеет и еле держит себя в руках, когда дело касается публичных выступлений перед гостями графа Шмидта, ведь… столько глаз смотрят прямиком на тебя одного… все хотят осудить, ждут, когда ты оступишься, запнешься, совершишь какую глупость… и все, чтобы потом сделать предметом насмешки и бурных обсуждений в обществе. Но этот случай отличается от других своим смущающим обстоятельством… И это обстоятельство очень сильно опаздывает на прием в салоне графа Шмидта.

Фрэнсис в ответ поприветствовал гостей и дал приказ к началу бала. В это самое время церемониймейстер Томпсон наблюдал за происходящим с балкона верхнего этажа, где находилась спальня господина. Ему поручено было предупредить всех слуг о начале торжества, чтобы они не смели попадаться на глаза высокопоставленным гостям, а в это самое время служанка Люси прибирала в покоях господина и госпожи Шмидтов.

Джереми относится к девочке как к собственной внучке и все время следит за тем, чтобы она не показывала свой характер и не самую лучшую образованность на глазах у милорда и его гостей. Конечно, он обучает ее этикету и поведению, так же, как и Миллер, но простые корни девчушки все же дают о себе знать. Также Томпсон защищает ее от надоедливого и вечно всем недовольного дворецкого Эдгара. Конечно, мужчина добродушен, весел и легок на подъем, но отношения со служанкой у него не заладились: они все время устраивают перипетии, касающиеся исполнения обязанностей, поведения и прочего, что, по мнению Блэка, нарушает Тернер.

А в зале же уже послышались звуки полонеза. Граф и приглашенные присели возле несущей колонны, наблюдая за начинающимся балом. Рядом с ними сел и переводчик Макс, который отказался принимать участие в открывающем танце из-за отсутствия спутницы на него. Он переводил слова Фрэнсиса, добавлял свои, задавал вопросы с разрешения Фукудзавы. Он бы безумно желал расспросить седовласого об этом мальчонке-ученике, которого он видел ранее, но посчитал, что это было бы неуважением к послу. Тогда он лишь перевел приглашение милорда к началу бала и объяснил, что сейчас будет.

Послышалось длительное начало озорного полонеза. Сперва были величественные трубы, за ними последовали шаловливые флейты, подогревавшие интерес пришедших к начинающемуся танцу. Они как бы зазывали: «вставайте, поднимайтесь, начинается грандиозный бал!» За детским развлечением духовых последовали гордые скрипки, приглашавшие к началу движения, к началу танца! Со стороны входа одна за другой стали выходить пары параллель друг за другом. Десять пар, по пять с одной стороны, начали двигаться плавно под безупречную музыку мастеров, которых пригласил граф Фрэнсис.

Через каждые три шага мужчины выставляли левую ногу сильнее вперед, утверждая ритм танца. Они держали за руку своих спутниц в красивых платьях нежных оттенков с глубочайшими декольте по современной моде. Гигантские шлейфы тянулись за ними, а шелковая легкая ткань плавно двигалась по специальной ткани, которой прошивали верхний слой дополнительного кринолина из китового уса. Несмотря на объемы конструкций, они весили ничтожно мало, отчего не сковывали грациозные и плавные движение прекрасных дам.