Встретимся на балу-с

Эдгар, конечно, различил только имя японца, но и по нему он понял, что этот иностранец – один из приглашенных. Извинившись перед гостем и отдав наказания для стражи за такое обращение с почетным гостем, Блэк пропустил его внутрь и проводил до коридора, ведущего в залу. Там же его подловила Тернер, которой нужна была помощь с сервировкой ужина для почетных гостей. Она не знала, куда запропастились оставшиеся горничные, поэтому попросила дворецкого ей подсобить. Рыжий дворецкий показал ладонью на шикарные белоснежные двери, инкрустированные золотыми полосами, цепочками и позолоченными вставками, и сказал, что это как раз-таки и есть вход в церемониальную залу. Рампо почтительно поклонился ему в знак благодарности и поспешил к двери. На это Марк лишь усмехнулся и приказал Люси вести его на кухню.

Эдогава же скорой походкой приближался к дверям, широко размахивая локтями и ярко улыбаясь. Через плечо у него виднелась коричневая кожаная сумка, уже потертая от времени, но не утратившая свою надобность в глазах молодого нигилиста. Он похлопал ее слегка рукой и ухмыльнулся сам себе. Рампо ускорил шаг, понимая, что Фукудзава будет потом ругаться за позор Японии перед Европейскими высокопоставленными персонами. Он резво схватился за ручки огромной белоснежной двери и с шумом отворил ее. Перед брюнетом предстала картина воистину занятная: его друзья готовятся к представлению для европейской знати, стоя в самом центре огромной залы, пока остальные приглашенные открыто обсуждают их: от одежды до манеры поведения. Японец снова усмехнулся и прошел в залу, а стража, стоявшая рядом, закрыла за ним дверь. Эдогава бодро спустился по лестнице, быстро перебирая ногами, и так же молниеносно оказался рядом с наставником Фукудзавой, графом Шмидтом и переводчиком Миллером.

Последний не сводил глаз с подошедшего не вовремя гостя и нагло оббегал взглядом каждую складку на одежде, думая, что, раз у него зажмурены глаза, он не сможет увидеть этого нахального поведения молодого графа. Рампо поклонился Фрэнсису, Максу и Юкичи и сел на место рядом с Джонатаном. Но затем, видно, ему стало неинтересно смотреть за танцем Ёсано и Куникиды, и он решил объяснить причину своего опоздания.

– Фукудзава-са-а-ан, – шепотом протянул брюнет, поворачиваясь боком к наставнику, – извините за опоздание. Я спешил за каретой с нашими вещами, потому что какой-то идиот лакей забрал мою сумку, – он шлепнул ее рукой, – и закинул к остальным вещам.

Японец говорил это с такой детской недовольной интонацией, но при этом так серьезно, что Миллер случайно не удержался и хихикнул, прикрыв рот кулаком. Он покрылся румянцем, когда понял, как опростоволосился перед мальчонкой, дав знать, что понимает по-японски. Эдогава вопросительно хмыкнул и повернул голову в сторону писателя, недовольно зажмурив глаза вновь и нахмурившись тому, что их подслушивали. Рампо скрестил руки на груди и закинул ногу на ногу, повернувшись к зале.

– Так это все же вы переводчик? – недовольно пробубнил он, – И что смешного в том, что я произнес?

– Извините, Рампо-сан, – начал шептать по-японски Макс, еще сильнее покрываясь румянцем, – просто я видел вас, когда вы спешили за каретой. Я подумал, что ошибся, когда принял вас за посла из Японии… но это оказалось действительно так.

– Так это ваш экипаж чуть не сбил меня? – по-прежнему недовольно говорил брюнет, не удосуживаясь хотя бы приоткрыть глаз. – И вообще. Могли бы не разглядывать так меня. Если вы думаете, что я не вижу, просто потому что у меня зажмурены глаза, вы безумно глупы и наивны.

– Рампо-кун. – грозно прошептал Фукудзава, отчитывая ученика за вульгарное отношение к почетному гостю. – Еще одно слово, и я попрошу Шмидта-сана с охраной увести тебя.

– Х-Хорошо, Фукудзава-сан. – пробубнил недовольно Эдогава. – И все равно эти европейцы безумно глупы. Меня не хотели пускать, потому что приняли за ребенка. Идиоты. – он буркнул себе под нос, – Теперь мне окончательно ясно, зачем они пригласили Агентство для раскрытия дела.

– Вы разве… Приношу свои извинения за такой вульгарный вопрос, Рампо-сан, но сколько вам лет? – Джонатан продолжал с интересом оббегать очертания лица, одежды и прочего на японце.

– Двадцать шесть. – прошептал в ответ брюнет. – Я действительно так похож на ребенка?

– Извините, Рампо-сан… – прошептал Миллер, отвернувшись и делая вид, что он увлечен танцем Акико. Но Эдогава не дал ему просто так сидеть, начав открыто смотреть на него через по-прежнему зажмуренные глаза, надеясь привлечь его внимание. И, конечно, у него это вышло, потому что Макс начал безумно стесняться и краснеть из-за такого количества внимания к его персоне. Шатен сразу понял, что же так пытается выудить у него детектив, поэтому он, запинаясь и покраснев, все же прошептал по-японски. – Я п-подумал, что вам… в-восемнадцать. Еще раз приношу свои глубочайшие извинения, Рампо-сан.