Встретимся на Черной речке

— На меня гуси напали, — жалостливо начала оправдываться я, выходя за ворота следом за бабкой.

Так начался очередной день пребывания на острове. Желание сбежать поубавилось.

После того, как мы принесли мешок обратно, а заодно отвязали Майку (бабка сильно боялась, что Варфаламеевы могут увезти козу), начался завтрак. Наша баба Марья, на протяжении предыдущих дней, внимательно следила за тем, что мы с Катериной едим, а что оставляем нетронутым.

Конечно, мы ей говорили, что она не обязана нас кормить, что мы можем сами готовить, или питаться со всеми в школе. Но она жутко обижалась на такие слова. После того, как мы в пятый раз это повторили, она стала угрожать, что выселит нас к Варфаламеевым, если мы еще раз такое скажем.

Мы ни разу не видели Варфаламеевых. Но отчего-то было страшно.

Сегодня на столе стояло все то, что вошло в мой рейтинг съедобных местных блюд: вареная картошка, жареные яйца, свежеиспеченный хлеб, творог, ягоды, и невероятно вкусный чай на листьях малины и черной смородины. Для Катерины на столе стояла ваза с пряниками. Бабка Марья степенно пила чай из пиалы с изображением розовощекой девицы, и внимательно следила за тем, как мы едим.

— Маринка! Ну-ка съешь еще картофелинку! Вон кака тощая.

Катька, возьми еще пряник! Я завтра новых куплю.

Немного грубоватая манера общения нашей хозяйки стала привычной, и даже вызывала ощущение некоего уюта: мне стало казаться, что это не чужой человек, а моя собственная бабушка. Всё в этом доме стало знакомым, я на ощупь, когда выключали свет, могла найти и свою кровать, и чан с питьевой водой, и коробку со свечами, и вазу с пряниками для Катерины.

— Катька, ты не ходи никуда, лыдки то береги.

— Нет, конечно, не пойду. Я еще пару дней полежу дома, — уверенно ответила Катя.

— А я пойду, — сказала я, вставая из-за стола.

— С собой возьми, — бабка торопливо начала заворачивать в белый платок картошку. — Не поела же ни черта!

— Ба, да не надо! — я замерла, осознав, что обратилась к бабке Марье, как к своей бабушке.

Хозяйка положила платок обратно, и, выпрямив спину, довольно заговорила:

— Ладно. Но если есть захочешь, тут же домой вернешься. Нечё нежрамши таскаться.

— Хорошо, — я пошла собираться в наш с Катериной пристрой, но остановившись, сказала. — Спасибо вам большое! Все очень вкусно!

Боковым зрением я видела, как приосанилась бабка Марья, и как заулыбалась Катерина.

Когда я подошла, черноглазый уже сидел на поваленном ветром дереве, перебирая в сумке кисти. Мужчина потрясающе выглядел: прядь челки выбилась, и частично перекрывала собой идеальный, ровный профиль, художник прикусил нижнюю губу, рассматривая что-то в сумке. Свободная рубашка с какими-то этническими узорами на стоячем воротнике, закатанные рукава. Все в нем говорило о внутренней свободе, уверенности в себе и своем деле, творческом заряде, который, при этом, не расплескивается, как у новичка, а направлен в одно русло, организован, оформлен.

— Можно я вас нарисую? — без приветствия начала я.

— Не люблю позировать, — ответил мужчина, не поворачиваясь. — В этом есть что-то от самолюбования.

— Ну, вы же не можете не знать, что у вас привлекательная внешность.

— К сожалению, это так, — мужчина повернулся. — Пойдемте.

Покажу вам фантастически красивое место.

Мы долго шли, и хотя мужчина взял все мои вещи, через какое-то время никакого фантастичного места уже не хотелось. Не люблю я эти прогулки по пересеченной местности… Но улыбки, которые мужчина посылал мне из-за плеча, давали силы идти дальше. Я старалась смотреть себе под ноги, чтобы не запнуться о сильно выступавшие корни деревьев, но понимала, что идем мы к той стороне острова, которая сопряжена с сушей.

— Долго еще?

— Да-а, выносливости у вас маловато… — констатировал художник.

— Как вы сексом занимаетесь…

— Это у меня получается гораздо лучше, чем ходить по лесу, — с ухмылкой ответила я.

— Да? — мужчина повернулся, сверкнув глазами. — А вы не боитесь гулять с незнакомым мужчиной по темным лесам?

— Смотря, какие у него намерения. У вас я пока вижу одно: вымотать меня длительными прогулками. К сожалению…

Мужчина рассмеялся, но ничего на мою провокацию не ответил.

— Все, пришли, — художник остановился, снимая с плеча треногу и сумки.

ГЛАВА 9

Мы оказались на краю острова. Между нами и тем берегом была непроходимая пропасть: скалистые склоны, низкие, тянущиеся по земле березы, поросшая мхом низина. До дна перехода можно было добраться если только с альпинистским снаряжением. Хотя, если жизнь тебе надоела, то можно попробовать сползти вниз на попе (или как там сложится, с учетом крутости спуска). Где-то внизу раздавались глухие, с эхом, всплески воды.

Я даже не решилась подойти к краю — всегда боялась высоты. Но даже с расстояния пяти метров было видно, что внизу только пропасть. И опасность, которую она таит в себе. Теперь понятно, почему нам строго запретили пытаться переправляться на тот берег.