Встретимся в раю, дорогой

– А мне знаете, что хотелось бы прежде узнать? С кем же мы воевали? Кто на нас войной пер? Какие-то все существа необычные, на нормальных людей они вроде похожи, а с другой стороны посмотреть, так и не похожи вовсе. Мы так и не разобрались, кто это был, потому что ни одного пленного взять не удалось.

– Так то усии и были. Им за участие пообещали, что каждый, отличившийся на войне, снова станет настоящим человеком и полноценным гражданином Лимбонго. Вот они и проявили массовость. Потому и в плен не сдавались.

– И что, стали? Людьми стали?

– Нет, не стали. Сгинули все до единого. Кто в том деле участвовал, все пропали, ни один не вернулся.

– Значит, обманули их. Кинули. Кто же за всем этим стоит? Доны адвокаты? Лично дон Севрюха? Вообще, зачем это нужно было? Кто и какую цель преследовал?

– Ну, посыпались вопросы, – Худодо усмехнулся. – Зачем донам самим мараться? Для этого у них Тихая стража есть. Главная наша кустодия.

– Тихая стража? Опять вы про нее. Это что еще такое? И что такое кустодия? Местное гестапо, что ли?

– А вот вы у них сами и спросите.

– В каком смысле?

Сан Саныч вдруг спиной почувствовал какую-то неловкость и быстро оглянулся. За ним стояли четверо в военной форме. Кто? Откуда взялись? Доманский ничего не слышал. Но вот что-то такое, какое-то изменение, вроде внезапной холодности в манере поведения шамана, и в блеске его глаз, он отметил. Почему же не обратил внимания? Не насторожился? Эх, убаюкали беседой, расслабили теплом! Доманский вновь повернулся к Худодо.

– Сдали? – выдохнул он. – Почему?

Худодо коротко всплеснул руками, будто затем, чтобы успокоить оперативника.

– Худодо не виноват, – попытался оправдаться он, впрочем, не надеясь на результат. – Худодо был должен так поступить. Гражданское сознание и все такое. Вы слишком редкий и слишком важный гость, Александр, поэтому вас вели. За вами следили, с той, можно сказать, стороны.

– Ах, ты! – Сан Саныч вскочил, опрокинув стул.

– Худодо настойчиво советует вам не оказывать сопротивления, – миротворчески отреагировал шаман. Он откинулся назад и демонстративно скрестил руки на груди. – Спокойствие, дружище!

– Руки! – скомандовал ближайший стражник и шагнул к Сан Санычу. Клацнули металлические защелки, и в тот же миг Доманский обнаружил на руках браслеты. Самые обыкновенные наручники, ему тоже доводилось такие использовать. Как выяснилось, модель универсальная, общемировая.

Вот так, мгновенно, по щелчку, переменился его статус – гость превратился в арестанта.

6. Медицинский Новый год

Как хорошо быть генералом! Лучшая работа из возможных: ты раздаешь приказы, а все тебя слушают и боятся. Так думали всегда, думали многие, не только Сан Саныч. Но в канун того Нового года он понял еще одну важную вещь: генералом становится лишь тот, кто все держит под контролем и не отпускает никакого, даже самого мелкого и незначительного дела на самотек. Конечно, бывают еще случаи, когда чей-то папа оказывается генералом, и тогда сыну ничего не остается, как тоже им стать, но тех, кто родился с серебряной ложкой во рту и генеральскими лампасами на пижаме, можно пересчитать по пальцам, поэтому на них ровняться немного непродуктивно. Но вот как добиваться своего, этому, да, стоит поучиться.

Правда, когда тебя втягивает в круговорот осуществления генеральских планов, и это как-то нарушает, а то и вовсе ломает собственные твои планы, противостоять этому давлению бывает нелегко, к тому же, часто и вредно для здоровья.

К начальнику академии, генерал-майору Голованову Сан Саныча вызвали утром 31 декабря.

– Ну, что, ты готов? – спросил генерал капитана. – Вижу, что готов. Тогда, значит, тебе надлежит быть у меня дома к девятнадцати часам. Форма одежды парадная. Знаешь, адрес? Узнаешь. Машину, извини, прислать за тобой не могу, самому понадобится. Тамара хотела улизнуть куда-то по своему плану, но мы ей не позволили, так что, считай, полдела сделано. Остальное за тобой. Захвати с собой все свое обаяние и постарайся быть убедительным. Дочка ждет сюрприза, ей было обещано, так что, смотри, не оплошай. Ну, все, готовься. Свободен, пока…

Видя некоторую Александра нерешительность, генерал легонько, по-отечески улыбнулся, тряхнул гривой.

– Да не дрейфь ты, – сказал. – Все нормально. И все будет, как надо.