Вторая брачная ночь

Пытаясь вспомнить, как водить машину, она поспешила в кабинет Ксандера и действительно обнаружила там, где он сказал, множество ключей. Она схватила первые, которые попались ей под руку, и помчалась в гараж. По величине он был больше похож на ангар, и в нем аккуратным рядком стояли все самые известные и дорогие автомобили. Элизабет принялась нажимать кнопку разблокировки, пока не заметила машину, мигнувшую фарами. Это оказался черный Porsche Spyder[4].

Элизабет кнопкой открыла выезд из гаража, а затем почесала в затылке в попытке сообразить, как открывается сама машина. Справившись с этим, она в непонимании уставилась на приборную панель, заполненную совершенно непонятными штуковинами, пытаясь разобраться, как теперь это завести.

Она умела водить с шестнадцати лет, но у нее никогда не было своей машины и она не сидела за рулем с тех пор, как отчислилась из Брауна. В Нью-Йорке она постоянно ходила пешком, да и вообще там нет смысла покупать машину из-за бесконечных пробок.

Она включила передачу и медленно тронулась, но мотор заглох. После нескольких попыток справиться с машиной Элизабет, наконец, удалось выехать из гаража на дорогу.

С ужасом думая о том, что ждет ее внутри, Элизабет небрежно припарковала машину перед зданием школы.

Директор ждала в лобби и смерила Элизабет подозрительным взглядом. В руках у нее был журнал — тот самый, с фотографией с приема. Кажется, она сравнивала Элизабет с фото, чтобы убедиться, что она действительно жена Ксандера и ей можно доверить ребенка.

— Он упал с дерева, — сказала наконец директор. — Он там прятался.

— Только рука пострадала?

— Nai, — ответила директор, и Элизабет успела спросить, какие еще травмы получил Лукас, прежде чем сообразила, что nai по-гречески означает «да».

Они вошли в небольшую комнату, где на диване сидел бледный Лукас. Его поврежденная рука болталась на поддерживающей повязке. Увидев Элизабет, он скривился.

Присев на корточки рядом с ним, Элизабет спросила:

— Как ты себя чувствуешь?

Он ничего не ответил, но у него из глаз покатились слезы.

— Рука болит?

Он кивнул.

— Ксандер скоро приедет. Он попросил меня отвезти тебя в больницу, чтобы доктор полечил твою руку.

Лукас яростно потряс головой.

— Ты же хочешь, чтобы тебе стало лучше?

После небольшой паузы он кивнул.

— Но почему тогда ты не хочешь ехать со мной к доктору? Ксандер тоже туда приедет и нас встретит.

Элизабет ожидала, что он и сейчас ничего не ответит, однако Лукас разжал губы и что-то тихо прошептал.

— Что ты говоришь?

Она наклонилась к нему и убрала волосы от уха.

Элизабет ожидала услышать что-то вроде того, что он лучше умрет от боли, чем поедет куда-то вместе с ней, но Лукас сказал:

— Доктор не отпустит меня домой.

Элизабет сразу же поняла, что он имеет в виду. Его мать лежит в больнице уже месяц и вряд ли в ближайшее время что-то изменится. Лукас не понимает причины и боится, что и с ним случится то же самое.

Элизабет призвала на помощь все свое красноречие:

— Лукас, ничего такого не случится. Может быть, тебе придется побыть в больнице несколько часов, — я не доктор, поэтому я не могу точно сказать, — но потом ты точно поедешь домой.

— Я не хочу оставаться там один.

Элизабет сама была готова заплакать.

— Ни я, ни Ксандер не оставим тебя там одного. Кто-нибудь из нас останется с тобой, даже если тебе придется там переночевать.

— Ты обещаешь?

— Да, я обещаю.

Лукас немного подумал, а затем кивнул. Элизабет подала ему руку:

— Ну что, пойдем лечиться?

Ладошка Лукаса взяла ее за руку, и Элизабет вздохнула от переполнявших ее чувств.

Когда Ксандер наконец добрался до больницы, он был готов крушить все и вся за недостаточную скорость. Въехав на парковку, он увидел свой собственный «порше спайдер», который явно выбивался из аккуратного ряда машин, поскольку стоял наискосок сразу на двух парковочных местах. Ксандер криво ухмыльнулся.

Конечно, было несправедливо взваливать на Элизабет ответственность за Лукаса, но он просто не смог придумать ничего другого. Проблема была не в том, что она не справится, — в этом он не сомневался, однако он был не уверен, как это воспримет сам Лукас. Мальчик по-прежнему относился к ней настороженно, и Ксандеру приходилось успокаивать себя тем, что ему все равно не стоит слишком сильно к ней привыкать из-за ее грядущего отъезда.

Больница на Диадонусе открылась всего четыре года назад, но зато в ней работали первоклассные врачи, стояло новейшее оборудование и была даже своя операционная. Когда Ксандер вошел, его отправили в педиатрическое отделение. Там он нашел Элизабет и Лукаса в отдельной палате — они вдвоем сидели на кровати, и Элизабет вслух читала сказку. Увидев его, оба радостно улыбнулись.

К крайнему удивлению Ксандера, Лукас держал Элизабет за руку. Заметив его взгляд, Элизабет сделала «страшные глаза»: только не вздумай ничего говорить!

Ксандер пододвинул к кровати кресло и приложил все усилия, развлекая их незначащим разговором и делая вид, что отнюдь не волнуется по поводу руки Лукаса и того факта, что тот, кажется, наконец-то впустил Элизабет в свою жизнь.