Вторая Государственная дума. Политическая конфронтация с властью. 20 февраля – 2 июня 1907 г.

«Нас тут упрекали в том, что правительство желает в настоящее время обратить всю свою деятельность исключительно на репрессии, что оно не желает заняться работой созидательной, что оно не желает подложить фундамент права, – то правовое основание, в котором, несомненно, нуждается в моменты создания каждое государство, и тем более в настоящую историческую минуту Россия. Мне кажется, что мысль правительства иная. Правительство, наряду с подавлением революции, задалось задачей поднять население до возможности на деле, в действительности воспользоваться дарованными ему благами. Пока крестьянин беден, пока он не обладает личной земельной собственностью, пока он находится насильно в тисках общины, он останется рабом, и никакой писаный закон не даст ему блага гражданской свободы. (Бурные аплодисменты в центре и справа.) Для этого, чтобы воспользоваться этими благами, ведь нужна известная, хотя бы самая малая доля состоятельности. Мне, господа, вспомнились слова нашего великого писателя Достоевского, что «деньги это чеканная свобода». Поэтому правительство не могло не идти навстречу, не могло не дать удовлетворения тому врожденному у каждого человека, поэтому и у нашего крестьянина, – чувству личной собственности, столь же естественному, как чувство голода, как влечение к продолжению рода, как всякое другое природное свойство человека. Вот почему раньше всего и прежде всего правительство облегчает крестьянам переустройство их хозяйственного быта и улучшение его и желает из совокупности надельных земель и земель приобретенных в правительственный фонд создать источник личной собственности. Мелкий земельный собственник несомненно явится ядром будущей мелкой земельной единицы; он, трудолюбивый, обладающий чувством собственного достоинства, внесет в деревню и культуру, и просвещение, и достаток. Вот тогда только писаная свобода претворится в свободу настоящую, которая, конечно, слагается из гражданских вольностей и чувства государственности и патриотизма».

Приведу из этой реплики и его понимание всего «нового строя». Он отвечал не только левым на требование слова «конституция», но и правым, отрицавшим, будто тот строй – «новый» и «представительный» Он стоял на позиции старообрядческого адреса 60-х годов, который говорил Александру II: «В новизнах твоего царствования нам старина наша слышится».

Вот что Столыпин об этом сказал:

«Все те реформы, все то, что только что правительство предложило нашему вниманию, ведь это не сочинено, – мы ничего насильно, механически не хотим внедрять в народное самосознание, все это глубоко национально. Как в России до Петра Великого, так и в послепетровской России местные силы всегда несли служебные государственные повинности. Ведь сословия и те никогда не брали примера с запада, не боролись с центральной властью, а всегда служили ее целям. Поэтому наши реформы, чтобы быть жизненными, должны черпать свои силы в этих русских национальных началах. Каковы они? В развитии земщины, в развитии, конечно, самоуправления, передаче ему части государственного тягла и в создании на низах крепких людей земли, которые были бы связаны с государственной властью. Вот наш идеал местного самоуправления так же, как наш идеал наверху, – это развитие дарованного Государем стране законодательного, нового, представительного строя, который должен придать новую силу и новый блеск Царской Верховной Власти… Самодержавие Московских Царей не подходит на самодержавие Петра, точно так же, как и самодержавие Петра не подходит на самодержавие Екатерины II и Царя-Освободителя. Ведь русское государство росло, развивалось из своих собственных русских корней, и вместе с ним, конечно, видоизменялась и развивалась и Верховная Царская Власть. Нельзя к нашим русским корням, к нашему русскому стволу прикреплять какой-то чужой чужестранный цветок. Пусть расцветет наш родной русский цвет, пусть он расцветет и развернется под влиянием взаимодействия Верховной Власти и развернется из дарованного Ею нового представительного строя. Вот, господа, зрело обдуманная правительственная мысль, которой воодушевлено правительство».

Возвращаюсь к крестьянским законам. При их обсуждении в 3-й Думе Столыпин еще раз подчеркивал связь их с борьбой за «право». Тогда он сказал свою знаменитую фразу о ставке на «сильных».

«Правительство приняло на себя большую ответственность, проводя в порядке ст. 87 закон 9 ноября 1906 года; оно ставило ставку не на убогих и пьяных, а на крепких и сильных…