Вторая любовь

— Я не знаю, что вы прочли и что услышали, — начала она осторожно. — Это правда, что самолет вашего отца пропал без вести. Но мы не знаем, умер ли он. Я молюсь, чтобы наш папа остался в живых и чтобы спасатели нашли его. Все что нам известно, это то, что самолет мог совершить аварийную посадку в какой-нибудь долине, и радиопередатчик вышел из строя… — Даже для нее это звучало неубедительно и наивно и выглядело безнадежно нереальным.

В любой семье у каждого ее члена своя роль, и Фред, несмотря на то, что был средним ребенком, вырос физически самым крепким и поэтому стал защитником остальных и всегда говорил от их имени.

— Ты хочешь сказать мама, что есть шанс? — Он поймал ее взгляд. — Настоящий шанс?

Дороти-Энн колебалась. Она всегда старалась не обращаться свысока к своим детям и не приукрашивать ужасную правду. Дороти-Энн завоевала их доверие и уважение нелегким путем, благодаря честности и откровенности, обращаясь с ними как со взрослыми. И тем не менее, никогда раньше им не приходилось сталкиваться с подобной тяжелой ситуацией. И теперь мать оказалась в затруднительном положении, разрываясь на части между желанием быть честной и состраданием.

Что лучше для них? Вселить в них уверенность? Или пусть они столкнутся с наихудшим вариантом развития событий?

Решение оказалось трудным, но молодая женщина приняла его.

— Мы должны продолжать молиться о лучшем, — сказала она с легкой дрожью в голосе. — Мы не должны терять надежду. Но помните — неважно, как повернется дело, пока мы сильны, мы пройдем через это. Мы вместе, а только это и имеет значение.

Но мы не вместе. Фредди нет с нами. Как мы теперь сможем быть вместе без него?

— Мы должны быть храбрыми, — продолжала Дороти-Энн. — Ваш папа не захотел бы, чтобы мы расстались, верно?

Вся троица покачала головами, но на их лицах читалось смущение, а в глазах горел страх.

— Я боюсь, мамочка, — прошептал Зак.

— А знаешь что? Я тоже напугана, солнышко. — Дороти-Энн погладила его по затылку. — Я тоже. Но ведь ты уже сильный, большой юноша, правда?

Мальчик торжественно кивнул.

— Я… я так думаю, — его голос прозвучал неуверенно.

— Что ж, а я это знаю, — тепло сказала мать, все еще поглаживая его волосы. — А хочешь услышать почему?

Малыш кивнул.

— Потому что мы семья. Потому что мы есть друг у друга. Также как вы можете рассчитывать на меня, я буду рассчитывать на каждого из вас. Вместе мы сможем преодолеть все… даже самое худшее, хотя я и молюсь, чтобы этого не случилось. — Дороти-Энн по очереди оглядела детей и остановила свой взгляд на Фреде. С минуту она молчала. — Я ведь могу рассчитывать на тебя, верно?

— Точно, ма, — ответил ее средний сын, задыхаясь, что выдавало его напускную браваду. — Обо мне не беспокойся. Я буду в порядке.

Говорит, как настоящий мужчина. Ей пришлось сделать усилие, чтобы сдержать слезы.

— И со мной все будет в порядке, — негромко сказала Лиз. — И неважно, что будет дальше.

Дороти-Энн с благодарностью взглянула на нее. Какие они храбрые, моя троица маленьких Кентвеллов!

И тут в дверь просунулась голова медсестры. Уроженка Ямайки с большой грудью была неумолима.

— Пять минут уже кончились. Давайте, ребята. Вы ее утомите.

Вдруг Дороти-Энн ощутила себя выжатой как лимон. Медсестра права. Посещение сделало свое дело.

— Вы слышали, что сказал босс, — прошептала она. — Идите.

Фред задержался, пока няня выводила остальных в коридор.

— А как ты, мама? — спросил он. — С тобой все будет хорошо?

Дороти-Энн выдавила улыбку.

— Не волнуйся, солнышко. Беги. Со мной все хорошо.

Но мне совсем даже не хорошо.

И, может быть, уже никогда не будет.

Венеция вернулась в больницу сразу после полудня. Она ворвалась в палату и резко остановилась, наклонив голову, чтобы лучше дать рассмотреть разноцветные пряди своих волос с нанизанными на них деревянными колечками.

— Официальные цветочные композиции, серебряные шарики и плюшевые мишки? — она издала горловой смешок и округлила глаза. — Девочка моя! Когда же у этих деятелей появится хоть какой-нибудь вкус?

Автоматизированная кровать Дороти-Энн позволяла ей сидеть, и та потягивала ледяную воду из большого бумажного стаканчика. Она с надеждой взглянула на Венецию.

— Мне жаль разочаровывать тебя, детка, но все еще никаких известий, — негромко сказала та.

Дороти-Энн поставила стаканчик на больничный высокий столик на колесиках.

— Это длится уже два дня, — спокойно заметила она.

Венеция кивнула.

— Буран еще не прекратился.

— Черт. — Дороти-Энн откинулась на подушки и вздохнула.

Венеция сняла очки и убрала их в свою шоколадную замшевую сумку, которую носила на плече. Затем сняла ее и позволила упасть на пол.

— Хорошая новость состоит в том, — заговорила она, — что буря идет на убыль. Поисковые группы собраны и ждут сигнала. Они смогут отправиться в путь завтра утром.

— Слава Богу.