Вторая любовь

— Меньше, чем через год после открытия, — серьезно заговорила в микрофон молодая девушка, — страшная болезнь поразила один из самых новых и роскошных отелей на тихоокеанском побережье. Это первая за всю историю Сингапура вспышка болезни легионера. Власти сообщили о двух умерших, один из них американец, и о госпитализации еще двадцати двух человек с подтвердившимся диагнозом, и отмечено еще по меньшей мере шестьдесят восемь случаев подозрения на заболевание…

Дороти-Энн была слишком потрясена, чтобы говорить. Медленно, словно пораженная физическим увечьем, она осторожно опустилась в ближайшее кресло и в оцепенении уставилась на экран, слушая с нарастающим ужасом, как по спутниковому телевидению новость распространяется по всему Земному шару.

— Больные среди шестисот постояльцев отеля оказались не единственными пострадавшими. У некоторых из двухсот служащих тоже появились симптомы болезни.

— Милосердный Боже! — прошептала Дороти-Энн. — Ведь это о наших гостях и служащих она говорит! Каким же образом…

Женщина вопросительно взглянула на Венецию, но внимание ее друга было приковано к экрану. Лицо негритянки оставалось спокойным, только умные темные глаза поблескивали расчетливым блеском. Холодный профессионал в ней уже высчитывал, как свести к минимуму то, что для любого специалиста по связям с общественностью стало бы ночным кошмаром.

Репортаж, как-будто режущий по живому, продолжался, камера показывала вход в гостиницу, откуда медики выносили на носилках больных, пока здоровые, нагруженные чемоданами, толпились вокруг поджидающих автобусов и такси.

— Из отеля эвакуируют гостей, пока оставшиеся здоровыми служащие пытаются обнаружить источник бактерии легионера. А пока, это некогда гордое здание, — камера дает обзор, — из ряда наиболее изысканных архитектурных сооружений в мире, стало символом одной из самых удивительных тайн двадцатого столетия. Репортаж из Сингапура. С вами была Мэй Ли Чен.

— Черт, черт, черт! — взорвалась Дороти-Энн. Она кнопкой выключила телевизор, потом снова откинулась в кресле и задумалась. Во внезапно наступившей тишине слегка потрескивал телевизор, словно перегретый мотор автомобиля.

Или бомба, готовая взорваться.

Память-стервятница насмешливо хлопала крыльями.

Ничего привычного.

Как хорошо — как чертовски хорошо! — помнила Дороти-Энн свой разговор с архитекторами.

Я хочу, чтобы это здание заявляло о себе — кричало о себе! Я хочу, чтобы, увидев его изображение в Каире или Рио, люди сразу бы думали: «Это же отель „Хейл” в Сингапуре!»

А теперь этот разговор всплыл снова, упорно возвращаясь к ней.

Визуальное отображение ее архитектурного шедевра с похожей на пагоду крышей, знак присутствия отелей «Хейл» на тихоокеанском побережье, превратилось в символ — Дороти-Энн закрыла глаза — болезни, страдания и смерти.

— Господи… — медленно выдохнула она. — О Господи…

— Дорогая, — негромко обратилась к ней Венеция, — мне очень жаль. Судя по всему, мне надо лететь в Сингапур. Нанесенный урон требует немедленного вмешательства.

Дороти-Энн кивнула. Она выглядела маленькой, уязвимой, потерпевшей поражение. Словно кресло росло, а она, подобно Алисе, уменьшалась.

Утомленно Дороти-Энн потерла лицо.

— Я просто не понимаю! — с нажимом произнесла она. — Как это случилось? Как могло такое произойти?

Венеция вздохнула.

— Дорогая, именно это власти и пытаются установить.

— Нет. — Дороти-Энн непреклонно покачала головой. — Они не на того напали.

— Но, дорогая, их выводы…

Взгляд Дороти-Энн стал острым как бритва.

— Я гроша ломаного не дам за их выводы! — резко ответила она. — Венеция! Разве ты не понимаешь? Это не может быть простым совпадением! Мои проблемы со здоровьем, допускаю. Но авария самолета Фредди? И еще эти новости в довершение всего? Говорю тебе, это слишком!

— Это верно, — успокоила ее Венеция. — Но ты же знаешь старую поговорку. Иногда беда и вправду не приходит одна. А Бог любит троицу.

Но Дороти-Энн не могла это проглотить.

«Венеция ошибается, — думала она. — Самолет Фредди разбился, я потеряла ребенка, у меня обнаружили рак яичников. Это уже три. Удаление матки — четыре. А теперь с этим уже пять».

Беды впятером не приходят.

И есть что-то еще во всем этом — она пока не может назвать точно, что именно… Может быть, выбор времени подсказывает, что здесь не так.

Есть какое-то ощущение.

Венеция присела на ручку кресла Дороти-Энн.

— Послушай, дорогая, — негромко начала она, — я понимаю, каким это стало ударом. Особенно, если учесть все то, что тебе пришлось…

— Вот оно! Слишком много трагедий! С каких это пор молния ударяет так часто в одно и то же дерево?