Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

История российского движения и российских идей в период II мировой войны не входит в тему этой статьи. Мы рассматривали здесь только историю восточной политики III Рейха. Превращение Гиммлера из врага в покровителя Русского Освободительного Движения было, конечно, событием большой важности. В результате 14 ноября 1944 года в Праге был выпущен «Манифест Комитета Освобождения Народов России» и началось формирование Русской Освободительной Армии. Но лишь только в начале февраля 1945 года генерал Кёстринг официально «передал» первую дивизию генерала Буняченко под командование Власова. Были ли планы Гиммлера тем, чего добивались генерал-фельдмаршал фон Браухич, фельдмаршал фон Бок, генералы Шенкендорф, Линдеман, полковники Штауфенберг, Гелен, Герре, капитаны Гроте, Штрик-Штрикфельдт, Дюрксен и бесчисленные другие немцы, желавшие освобождённой от сталинской диктатуры дружественной Германии России?

На этот вопрос можно ответить только отрицательно. Мы не знаем, что и как говорил Гитлеру Гиммлер, не знаем и того, что он сам думал о том, что делал. Никакой декларации о целях войны с Советским Союзом со стороны III Рейха так и не последовало. На торжественном чтении Власовым в Праге «Манифеста Комитета Освобождения Народов России» в качестве представителя германского правительства выступил лишь один из заместителей министра иностранных дел эсэсовский генерал Лоренц, выступление которого носило всего только характер приветствия: «На пути достижения указанных в Манифесте целей вы можете быть уверены в поддержке германского правительства». Ни о каком повороте в германской политике Лоренц не сказал ни слова.

Трудно судить и о том, что было бы, решись руководство III Рейха на открытый и крутой пересмотр своей восточной политики. В зиму 1944/45 года ход событий уже не зависел от воли верховного руководства. И опубликование Манифеста и формирование РОА происходило под занавес, когда Германия была сжата с запада и востока, когда англо-американская авиация господствовала в германском небе, нарушала систему коммуникаций и не давала возможности чёткого управления страной. Самостоятельная деятельность Власова началась тогда, когда каждый начинал делать что мог и по-своему, и единая политическая линия просто исчезла. Розенберг ещё сидел в своём Восточном

Министерстве, хотя оккупированных территорий на востоке уже не было, и продолжал поддерживать сепаратистов. Артль в подчинённой тому же Гиммлеру системе СС продолжал свою деятельность, нисколько не считаясь с решением Гиммлера поддерживать общероссийскую платформу Власова, а не сепаратистские комитеты. Инспекция «Генерала Восточных Войск» продолжала опекать 800 тысяч добровольцев, в то время как в Мюнзингене и Хойберге формировались власовские дивизии.

Крупные соединения даже не национальных (как Туркестанская или Украинская дивизии), а чисто русских частей, как казачий корпус под командованием генерала фон Панвица, группа казачьих полков Доманова, усиленный полк Семёнова лишь предполагалось соединить с дивизиями Власова.

Военное же командование продолжало считать власовскую первую дивизию составной частью не русской, а германской армии, и отдавала ей приказы через своего связного офицера, уже известного нам полковника Герре, минуя Власова и его начальника Штаба генерал-майора Ф.И. Трухина.

Именно таким образом, «оттуда, сверху», вся дивизия была приказом от 2 марта 1945 года отправлена на фронт в распоряжение сначала командующего группой армий «Висла» генерала Гейнрици, а затем маршала Шернера.

В какой мере это происходило по воле Гиммлера? Можно смело ответить, что ни в какой. Гиммлер ни в коем случае не мог желать вмешательства Розенберга в его дела с Власовым. Не мог он и желать передачи первой дивизии РОА генералу Гейнрици или маршалу Шернеру. Гиммлер, несомненно, был врагом славянства и России и решение искать себе русского союзника было продиктовано ему отчаянием. Отчаяние же пришло, когда власть уже поползла из рук. Гиммлер был достаточно умён, чтобы знать, что эту игру надо вести смело и до конца, что надо отбросить сепаратизм и дать Власову опереться на чаяния народа. Но было поздно. В Германии уже не было власти, способной обеспечить единую политику.

По велению совести. Выступление на XXVI расширенном совещании «Посева» (1974) В. Штрык-Штрикфельдт

«Посев», 1975, № 5

Я счёл своим долгом опубликовать свои воспоминания о днях войны, так как обещал генералу Андрею Андреевичу Власову свидетельствовать об освободительной борьбе и против Сталина, и против Гитлера, которую вели русские люди. Равнодушие и ложь исказили облик этих борцов за свободу Но придёт время, когда умы людей освободятся от влияния искажений и начнутся поиски правды.