Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

Руководители США и Великобритании должны были разгадать наступательные замыслы Сталина, а разгадав, скорее всего придти к такому выводу: Германия Гитлера и СССР Сталина смертельно опасны миру; соединив свои силы, они (да ещё с Японией, да ещё с Италией) стали бы непобедимыми – это наихудший вариант; наоборот, схватка двух тоталитарных хищников между собой будет для человечества прекрасным подарком; чем она окажется опустошительней, тем больше возвысится после войны демократический блок государств. Но схватка схватке рознь. Если Сталин нападёт первым, он имеет шанс, благодаря внезапности и перевесу в силах, быстро захватить и Германию, и значительную часть Европы. У Гитлера шанса нет ни при каком раскладе, но если он сумеет первым нанести по СССР внезапный сокрушительный удар, тогда обеспечено несколько лет как раз той войны, какая нужна – на взаимоуничтожение врагов демократии. Именно к этому и следует подталкивать события, делая всё, чтобы Германия и СССР не оказались, пусть невольно, в одном лагере. Ради этого можно даже прикидываться дурачками.

Что и делалось. 1 сентября 1939 года Польша подверглась германскому нападению – Германии, как агрессору, объявлена война. Через несколько дней на Польшу нападает СССР – и ничего. Десять недель спустя жертвой советского нападения становится Финляндия – и получает лишь показную поддержку. Лишь бы у СССР и Германии формально не оказалось общего врага.

Москва всё это, за очевидностью, понимает и цинично использует, без опаски действуя в Польше, Финляндии, Латвии, Литве, Эстонии, Бессарабии и Буковине. Зная, что Великобритания мечтает стравить Германию с СССР, Сталин не верит письмам Черчилля, как явно заинтересованного лица, о гитлеровской угрозе. Черчиллю ясно, что ему не верят, и ясно, почему. Стало быть, посылая Сталину предупреждения о скором немецком нападении, он дезавуирует в глазах адресата сходные предупреждения других источников, наводит его на мысль, что немецкого нападения не будет. Письма Черчилля рассчитаны на то, чтобы быть воспринятыми с обратным знаком.

Разведки поставляют горы материалов – о передвижении войск, о совещаниях лидеров, о росте или снижении выпуска зимних смазок – но редко бывает ясно, чему можно верить, а что подсунуто врагом или сочинено агентом-дармоедом. Информационные каналы забиты «шумом», и никто ни в чём до конца не уверен. План «Барбаросса» (в общих чертах, конечно) быстро становится известен основным разведкам мира, что уже подозрительно. Да и что это за план! Только неуч мог придумать одновременный удар по трём расходящимся направлениям. Уж не английская ли это фальшивка? Именно на такую реакцию надеялись в Вашингтоне и Лондоне, дружески сообщая чистую правду о содержании плана в Москву. Под подозрение попадают в Москве и свои источники, добывшие те же сведения.

Когда скопление немецких войск у советских границ уже не скрыть, Берлин конфиденциально поясняет Москве, что слухи о скором нападении Германии на СССР он сеет сам – в рамках величайшего в истории дезинформационного манёвра, направленного против Великобритании: пусть англичане думают, будто мы собираемся напасть на вас, а мы тем временем в Польше, вдали от английских глаз и налётов, готовимся к высадке на их остров. Англичане давно поняли, что Гитлеру высадка не по силам, но… тонко поддерживают немецкую игру против СССР.

Это – на уровне официальной (хотя и тайной) дипломатической переписки, на уровне же дезинформации немцы активно внедряют версию «Лицеиста» об ультиматуме (см. выше).

Не менее сложную сеть плетут и советские дезинформаторы, маскируя приготовления Красной Армии. Гитлер, не сомневаясь в принципе, что Советы не преминут нанести ему удар, если он «повернётся к ним спиной», не понимает масштабов угрозы.

Первоначально война против СССР намечается Гитлером на 15 мая, но в конце марта он ввязывается в незапланированный конфликт на Балканах и 3 апреля решает перенести её на месяц. Москва как бы обо всём знает – и как бы ничему не верит. Но некоторый страх есть. А вдруг правда? Но 15 мая миновало – и ничего! Это расслабило Сталина. И 22-го ничего не будет, – похоже, говорил он себе через месяц. А ещё его расслабил захват немецким десантом Крита и разгром английского гарнизона. Сочтя это репетицией высадки в Англию, он уверился, что высадка близка.

Б. Соколов² извлёк из старых газет сообщения о конфискации (как теперь понятно, показной) номера «Фёлькишер Беобахтер» от 13 июня 1941 года со статьёй Геббельса «Крит как пример», из чего можно было заключить, что успешный захват Крита рассматривается немецким руководством как репетиция высадки в Англию, причём оно не хочет, чтобы это стало очевидным для всех.

Балканские авантюры Гитлера едва не сгубили его уже в 1941 – м: увязни он в Греции, он мог бы снова отложить удар по СССР. Тут бы ему и конец, но это высчитали англичане. Имея в Греции прекрасные позиции для обороны, они вдруг эвакуируют свои войска: ничто не должно отвлекать Гитлера от опережающего нападения на СССР.